Ялна едва сдержалась, чтобы не сказать старушке все, что она думает о ней, о ее памяти и забывчивости.

— Матушка Гроа, — справившись с гневом, ласково полюбопытствовала девушка, — это очень важно. Если покрывало сохранилось, не могли бы вы отрезать нам кусочек. Нам скоро придется сойтись в смертной схватке с богиней Смерти Хель, и эта реликвия очень помогла бы. Вы поняли или мне повторить? Должно быть, материя, пропитанная кровью громовержца Тора, обладает большой магической силой. Как мне думается, ее можно будет противопоставить колдовским чарам ведьмы Тёкк.

Старушка встрепенулась:

— Это где-то здесь.

Она поднялась и заспешила к сундукам, стоявшим вдоль одной из стен домика. Попыталась открыть крышку, но силенок не хватило. Она подозвала Тирульфа и Ялну, попросила помочь.

— Оно должно лежать здесь, — подтвердила Гроа, потыкав пальцем в сундук. — Если здесь нет, я попытаюсь вспомнить, куда я его положила. Высплюсь и вспомню, у меня по утречку головка свежая…

Она вернулась в кресло, села и вдруг захрапела.

Тирульф и Ялна переглянулись. Девушка позвала:

— Гроа?

Тирульф приблизился и потыкал старушку в плечо. Никакого ответа.

— Клянусь Скади, она и до утра не дотянула! — воскликнула Ялна. — Отпала в самый важный момент.

Тирульф взял старушку на руки, отнес на узкую, застеленную соломой и усыпанную сосновой хвоей кровать, стоявшую вдоль одной из стен, уложил ее и накрыл куском шерстяной материи, которым было застелено ложе.

В следующий момент он замер.

— Ялна! — свистящим шепотом позвал он. — Иди-ка сюда.

Когда спутница приблизилась, он указал на полотнище.

— Может, это она называла покрывалом? Взгляни на эти пятна крови?..

— Точно, — с той же страстью, с какой обычно сыпала проклятиями, проговорила Ялна. — Но, может быть, не стоит торопиться и попытаться поискать в доме. Она же сама предложила.

— Я настаиваю! — решительно заявила Гроа, стоя на пороге и глядя на вышедших за порог Тирульфа и Ялну.

Ялна держала в руках сложенное покрывало, а старушка по-прежнему требовала, чтобы гости взяли его с собой.

— Возьмите его и все тут! Хотя я и не уверена, что именно этим покрывалом я вытерла кровь Тора, все равно забирайте. Будет чем накрыться в холодную ночь. Оба влезете под него и любите друг друга, сколько душеньке угодно. — В следующий момент она насторожилась, видно, заподозрила что-то дурное, и сурово спросила:

— А вы любите друг друга?

Тирульф сжал челюсти, чтобы не расхохотаться напоследок. Справившись со смехом, ответил со всей серьезностью:

— Любим, Матушка Гроа. Ох как любим.

Старушка успокоилась.

— То-то же. — Она вдруг спохватилась:

— А твоя подружка?

Теперь пришел черед Ялне стиснуть челюсти:

— Любим, бабушка.

— Тогда ладно. Укрывайтесь. Я, правда, не уверена, то ли это покрывало, в котором застала меня Сив и умчала в Асгард, ну да ладно. Лишь бы вы любили друг друга.

— Спасибо, бабушка, — поблагодарила Ялна.

Она вернулась к порогу и коснулась руки старой женщины:

— Всего вам хорошего. Оставайтесь с добром.

— Приходите, когда сможете, — настоятельно попросила Гроа. — Может, к тому времени я найду то, что вы ищете. А может, это покрывало и есть то, что вам нужно. Кто знает.

— Нам надо идти, — сказал Тирульф. — Пока светло, легче спуститься с горы.

— С горы? — удивилась старушка. — А вы откуда пришли?

Ялна сразу заторопилась:

— Мы пойдем. Спасибо вам.

Тирульф и Ялна решительно двинулись к краю площадки. Вчера, обследуя ее, они отыскали место, где можно было спускаться с меньшей опасностью для жизни, чем по тому пути, где они поднялись сюда.

У самого края они повернулись и помахали Матушке Гроа. Старушка все вспоминала, куда же она положила покрывало. Последнее приветствие Тирульфа и Ялны она не заметила — глаза уже стали слабоваты. Так, что-то бормоча под нос, вернулась в домик и затворила за собой дверь.

Тирульф так и сказал девушке, мол, старая даже не видала, как они махали ей рукой. Потом вздохнул и добавил:

— Она, наверное, уже забыла о нас. Старость, Ялна, не радость.

Скоро они погрузились в облачность, потом попали в сильнейшую бурю. Правда, стоило им прикрыться накидкой Гроа, как гроза сразу стихла, гром отступил, и буря переместилась на противоположный склон горы. Далее путь им освещало солнце. Тирульф по ходу спуска задумался — вероятно, причина в смене ветра, а не в покрывале, прикрывшем их. Кто разберет, где здесь правда. Оставалось только верить, что эта старая тряпка с запекшейся чужой кровью и есть тот волшебный амулет, с помощью которого им удастся победить Тёкк. Возражая ему, где-то на середине склона их начал поливать проливной дождь, перешедший в снег.

В тот момент они уже шли по горному лесу, порывы ветра рвали последнюю листву с деревьев.

Еще более удивились бы наши путешественники, если бы сумели заглянуть на плоскую вершину, в домик, где провели ночь.

Никакого домика здесь не было — разве что ветхие тысячелетние развалины торчали посреди ровной площадки. Остатки бревен засыпал снег. Под завалом из бревен в низком деревянном резном креслице мирно похрапывала высохшая старушка. Бревна шалашиком возвышались над ней и над остатками очага. Неожиданно в расщелине между бревнами появилась молодая прекрасная женщина в красном свободном платье. Ее редкой красоты волосы напоминали чистое золото. Такое впечатление, что каждый волосок был выкован волшебным кузнецом из золотого самородка, искусно протянут и брошен на голову молодой женщины.

Гостья склонилась над старушкой, шепча ее имя.

Гроа открыла глаза, некоторое время разглядывала женщину, потом прослезилась:

— Хвала тебе, Сив! Хвала тебе, прекрасная богиня! Что случилось у вас там, в Асгарде? Твой муженек опять не поладил с ётунами? Я готова помочь, правда, многое подзабыла.

Женщина откинула волосы со лба, пригладив их на одну сторону. Следом на вершине появился могучий мужчина. Он улыбнулся старушке, открыв руки для объятия.

Сначала матушка Гроа не узнала его — слишком много света, а глаза уже не те, что прежде. Молоденький совсем… Вспомнила! Тогда он выглядел постарше. Нет, он всегда выглядел моложаво, ее верный муженек. Вот уж кого она любила вволю.

Слезы хлынули из глаз старушки, она резво поднялась из кресла и поспешила к Аурвандилю. С каждым шагом ее походка становилась ровнее, легче, веселее. Наконец она побежала, выкрикнув имя мужа, затем выкрикнула еще раз и еще.