Я почувствовал некоторое облегчение, обрадованный этой новостью.

– Шей ведет себя замечательно,  – сказал Алекс.  – Я внимательно присматривался к ней, и нет ни одной проблемы, которую она не желала бы для нас решить. Сегодня утром она вызвалась работать в яслях, укачивать младенцев, потому что женщина, которая должна была выйти на смену, осталась дома с больным ребенком. На прошлой неделе Шей в последнюю минуту подменила одну из учительниц воскресной школы.

Я знал и о том, и о другом. Дети в воскресной школе обожали Шей. Она была веселой и изобретательной, рассказала им притчу о добром самаритянине и спросила детей, что они будут делать, если увидят человека, попавшего в беду. А потом она попросила их написать письма, которые собиралась вручить Ричарду и Чаку, чтобы дать бездомным понять, что их любят.

Утром я заметил, что банка для пожертвований на продукты была полна, и подумал, что это тоже произошло благодаря тому, что Шей открыла детям глаза на нужды тех, кому в этой жизни повезло меньше.

– Когда я узнал, что Ллойд Кинкейд не сможет выполнять свои обязанности из-за недавней операции, я слегка удивился тому, что Линда попросила Шей заняться его работой.

Ллойд подсчитывал пожертвования и готовил банковский взнос, который мы вносили каждое утро в понедельник.

Я опустил руки и замер, изо всех сил стараясь не выдать себя защитной позой.

– И почему же ты удивился, Алекс?

Главный старейшина крепко сжал кулаки, явно смущенный и раздраженный.

– Потому что ведь не секрет: Шей отправилась в тюрьму за кражу денег.

– Она никогда и не пыталась это скрывать,  – напомнил я ему.

Алекс развел руками.

– В большинстве церквей вряд ли стали бы просить человека с подобным прошлым пересчитывать и вносить на счет пожертвования.

– А ты знаешь, что «Центр надежды» собирается нанять Шей главным бухгалтером? – спросил я его. Таким образом я пытался дать ему понять, что «Центр надежды» доверяет Шей. Я не считал, что мы должны доверять ей меньше.

Алекс кивнул.

– Я слышал. Но в бухгалтерии чуть меньше соблазна, чем с наличными деньгами в руках, ты так не думаешь?

– Алекс, что ты хочешь сказать? – спросил я, начиная уставать от этого разговора.

Он выдохнул и поджал губы, прежде чем ответить.

– Пастор, я беспокоюсь за Шей и опасаюсь, что соблазн слишком велик для нее.

– Шей никогда не будет красть у церкви.  – Я готов был поставить на это весь свой пенсионный счет.  – В тот раз она украла деньги лишь потому, что ей необходимо было спасти брата.

Алекс кивнул:

– А ее брат снова в беде, не так ли?

Я с трудом оставался спокойным.

– Да, но Шей с ним не общается. Алекс, пожалуйста, переходи к делу. Меня ждет семья.

Он с выражением глубочайшей обеспокоенности на лице подался ко мне.

– На прошлой неделе, прежде чем сбор передали Шей для подсчета и отправки на банковский депозит, я сам добавил несколько купюр.

Наличные были не такой уж редкостью, хоть бóльшая часть паствы делала пожертвования церкви либо онлайн, либо в виде чеков. Пожертвования наличными обычно вносились мелкими купюрами.

– И что? – спросил я, чувствуя, что Алекс сказал еще далеко не все.

– И вышло триста двадцать пять долларов наличными.

– И что?

– А на депозит внесли ровно триста долларов. Двадцать пять долларов пропали.

– Ты мог неверно подсчитать сумму,  – возразил я.

– Я подумал о том же,  – согласился Алекс.  – И списал этот случай на свои проблемы с математикой. Двадцать пять долларов – не такая уж большая сумма. Однако на всякий случай я решил повторить то же на этой неделе.

– Не поставив Шей в известность о том, что ты делаешь?

– Верно.

– И дальше что?

Не нужно было блистать гениальностью, чтобы догадаться, к чему он ведет разговор.

– На этот раз недостача составила сотню долларов.

Мое сердце оборвалось, и я закрыл глаза, отчаянно пытаясь найти подходящее объяснение.

– Старейшины собирают блюда с пожертвованиями,  – сказал я, хотя среди них не было ни одного, кому я не доверил бы собственную жизнь. Я знал этих мужчин и женщин все то время, которое провел в церкви Страстей Христовых, знал и то, что все они кристально честны.

– К несчастью… или к счастью, смотря как обернется дело, я особенно внимательно наблюдал за сегодняшним сбором денег. Единственным человеком, имевшим доступ к наличности, была Шей.

– Ты уверен? – Я никак не мог в это поверить.

– Полностью.

Мне больше нечего было сказать, поэтому я кивнул.

– Я разберусь с этим делом.

Алекс протянул руку и коснулся моего рукава.

– Дрю, я действительно не желал бы сообщать тебе эту новость. Мне больно это делать, зная, как сильно ты в нее веришь. Я понимаю, что Шей тебе небезразлична.

– Да.

К чести Алекса, выглядел он действительно жалко.

– Прости меня.

Я постарался искренне принять его извинение. И решил дать себе день на размышления, прежде чем говорить об этом с Шей. Все во мне кричало, что она никогда не стала бы красть у церкви, но я знал также, что Алекс не опустится до лжи в настолько серьезных вопросах.

Шей, что осложняло дело, уже находилась в доме с детьми. Для Шей, Марка, Сары и меня совместные воскресные обеды успели стать своего рода традицией.

На душе было мрачно, когда я шел к дому, и мои шаги сами собой замедлялись, пока я терзался тревогой и сожалениями.

Сара распахнула дверь еще до того, как я взошел на крыльцо.

– А мы тебя все ждем и ждем.

– Извини, милая, у меня была коротенькая встреча по важному делу.  – Я поцеловал ее в макушку и вошел в дом.

– Я голодная, и Шей тоже.

– А где Марк? – спросил я. Обычно он первым садился за стол. Марк начал стремительно расти и, похоже, теперь всегда был голоден.

– У себя в комнате. Мне кажется, он неважно себя чувствует,  – сказала Шей.

Радуясь поводу сбежать на несколько минут, я отправился искать сына. Он, естественно, обнаружился в кровати, и вид у него был несчастный. Я присел на край матраса и прижал ладонь к его лбу.

– Заболел, приятель?

– Ага.

Если он не играл в видеоигры и не сидел уткнувшись носом в свой айпэд, значит, с ним точно что-то было не так.

Но температуры у него не было.