— Пап. — стоит в дверях Ян, буравя отца препятствующим взором.

— Не обсуждается. — резко глушит все попытки Марк Миронович. — От вас один геморрой! Кто вам дал право рушить репутацию моего Легиона? Вы под стол все ещё ходили, когда я по кускам собирал компанию и вырабатывал у работников дисциплинированность! Но не-ет! Появляетесь вы и уничтожаете всё, что я создавал!

— Не преувеличивай. — мечет гром и молнии Ян.

— Считаешь? — ослепляет всех праведный гнев начальства. — Кучка мажоров, получивших на блюдечке места в управлении, возгордились своим положением и пытаются мне доказать, что компания стоит прочно на ногах именно благодаря им.

— Так и есть! — взвинченно парирует друг. — Как раз-таки эта кучка мажоров и пашет на благо компании последние годы. А знаешь почему? Потому что из-под твоего крыла. Если тебя что-то не устраивает, отец, то я прямо сейчас напишу заявление. Березин, думаю, тоже присоединится. Сможешь найти нам замену? Валяй.

Молодец, конечно… а ничего, что Березин не хочет оставлять свой пост?

Я в свой отдел всю душу и мясо вложил. Я такую клиентскую базу наработал и офигенные проекты создал, что расплачусь, если покину пост начальника.

Время, будто замедляется, и я с напряжением смотрю, как хватается за сердце Марк Миронович, но стойко держит осанку и яростно раздувает ноздри на сына.

— Воды! — спохватывается мышонок и быстрая Мила мгновенно бежит к куллеру с водой.

— Значит, готов всё бросить? — пыхтит генеральный, когда к нему подлетает Ян и хватает под локоть.

— Не готов, но терять лучших из нас только из-за внештатных ситуаций не собираюсь. — с намёком на меня выдыхает он. — Ты сам вбивал нам в голову, что мы команда. — продолжает убеждать, подводя отца к диванчику. — Мил, все таблетки в его барсетке. — бросает он невесте и уверенным жестом расслабляет галстук на шее мужчины. — Ты лидер и мы идём за тобой, но терпеть унижение не будем.

— Виноват я. — эмоционально произношу, считая должным вмешаться. — Не стоило смешивать личное и работу, но я сплоховал. В ближайшее время решу все проблемы и репутация Легиона не пострадает. Не нужно нервничать из-за этого… — с повышенным пульсом прошу я, чувствуя, как давит на меня вина.

— Ага, решишь ты… — тяжело дышит генеральный, глотая лекарство, что протягивает ему Мила. — На моих глазах тонешь… неблагодарный ты, Игорь… я ж тебя, как сына воспитывал… а ты опять в то же болото… почему у меня помощи не попросил?

— Потому что вы ясно дали понять, что Травицкие важнее, а я лишь создаю проблемы. — плотно сжимаю зубы, чтобы сдержать эмоции.

— Дурак ты… — обессилено закатывает он глаза. — Я так сказал, чтоб ты не лез к ним, олух… У Травицких целая военная база своими людьми напичкана… тебя ж загребут сразу…

— Мне это известно, поэтому Родион сейчас томится в ожидании, чтобы поболтать со мной о смысле жизни. — говорю я, утвердившись в своих догадках насчёт преимущества Травицких в источнике необходимой информации. — Я уже сказал, что тот каламбур, что все видели в планы не входил. Его должны были тихо пригласить на встречу и сопроводить в назначенное мной место.

Краем глаза замечаю, что Алиса смотрит на меня так, будто видит в первый раз. В открытую анализирует моё поведение и пытается найти мне оправдание.

Барсов-старший молчит и Ян после секундного раздумья восклицает:

— Милая, вызови скорую.

— Не надо. — тормозит Вольскую босс. — Мне уже лучше. Сейчас оклемаюсь.

— Пап? — сомневается Ян.

— Что, пап?? — врезается недовольным взглядом в сына генеральный. — Сволочи половозрелые! Вырастил на свою голову… — глубокий вздох и. — Свести в могилу хотите! Не дождётесь! Пока внуков на руки не возьму, никуда не денусь…

— Ну, что вы, в самом деле, Марк Миронович… — пристыжает его Мила, на нервах сама делая глоток воды.

— Может, хоть ваши дети будут умнее и относиться к работе серьёзно… — уже более мягче тянет он, принимая на себе наши критикующие взгляды. — Так, всё. — отшугивает всех от себя и с важным видом встаёт на ноги. — Про объяснительные не шутил. — наводит палец на Милу и Алису. — Ты созывай всех на совещание. — тычет в сына, приходящего в себя после резкого восстановления властного отца. — А ты подгони машину, поедем улаживать конфликт с Травицкими. — а это уже мне.

Пока все суетливо переглядываются и размышляют над тем, подчиняться ли ему или же насильно запихнуть его в больничку, Марк Миронович с предельной ясностью даёт понять, что он никому не по зубам и старый барс ещё способен построить свою армию в ряд.

— Пап. — скрипит от раздражения зубами Ян.

— Нет, сказал. — с непробиваемым упрямством ставит точку мужчина, решительным шагом двигаясь прочь. — Уже всё прошло, отстаньте от меня!

— Домой. — командует Барсов невесте и к моему удивлению Мила совершенно спокойно воспринимает этот тон.

— Ты как? — подхожу к Алисе и прижимаюсь губами к её лбу. — Сильно испугалась?

— Да. — правдиво отвечает она.

— Не стоит. — успокаиваю прикосновением к животу. — Вы под моей защитой. — нежно целую любимую в губы и с большой неохотой заставляю себя от неё оторваться. — Я должен идти… Встретимся дома, хорошо?

— Хорошо. — разглядывает моё лицо мышонок.

— Я люблю вас. — шёпотом ей в губы и с тяжёлым сердцем спешу догнать Барсова-старшего.

Дела ещё не закончились. Самое интересное впереди.

ИГОРЬ.

— Не нужно делать такое страдальческое лицо, Травицкий. Никто здесь тебя не пытает. — вхожу я в помещение, откуда его не выпускают.

— Я просто представляю твою смерть, Березин. Душу рвёт, как это будет жестоко. — делает презрительный выпад парень, зацепившись взглядом за Барсова-старшего, который с холодным расчётом рассматривает двух идиотов, что натворили дел на его территории.

— Отложим твои слёзы на потом. — взяв в руки стул, ставлю его напротив Родиона и с интересом подмечаю разбитую скулу.

Хорошо сопротивлялся сорванец.

— Марк Миронович. — приглашаю на трон генерального и встаю около него.

— Родион, прими от меня извинения за случившийся инцидент. — с показательным сожалением молвит начальник. — Обещаю, что каждый, кто принимал в этом участие получит по заслугам.

— Что мне ваши обещания, Марк Миронович? — наотрез отвергает старания наладить контакт придурок. — Это дело уже перетекло под моё личное разбирательство. Вы и ваша дружба с дядей уже не имеет для меня никакого значения. Я предупреждал, что терплю до первого раза. Он настал, теперь извольте держаться в стороне.