слово, не знаю, что буду делать, — рассказываю и об этом.

Не только. Ещё о том, что после того, какую вижу в школьном чате ту жуткую дичь, отправляюсь в поисках виновных. Не нахожу. Гадюки, очевидно, прекрасно знали, что так будет. Слились. В школу сегодня не пришли.

Да и, если так подумать, даже если бы нашла?

Что потом?

Утоли я свой гнев, приложив их бесстыжие мордашки хоть в ту же тарелку с супом в столовой, всё равно бы не спасло.

Уговоры?

Бесполезны.

Скандал?

Лишь усугубит.

Потешаться надо мной станут сильнее.

А я буду выглядеть ещё более жалкой.

Вот и обратилась к тому, кто мог бы на них повлиять. Не совсем напрямую. Через ту, кто им дал команду «Фас!».

Предварительно заперевшись в женском туалете, подальше от любопытных и вездесущих глаз моих сопровождающих надзирателей, позвонила Каану…

Тот трубку не взял.

Написала…

Ответил лишь спустя десять минут.

Опять предложил встретиться.

Как заело!

Отказалась…

Но он в моей не совсем вежливой, скорее требовательной и немного грубой просьбе — не отказал.

О том, что тем самым подтверждаю все прежде несуществующие домыслы Дерьи Шахин по поводу её возлюбленного и наших любых тайных взаимоотношений… постаралась не думать. Как и не решилась выйти обратно в школьный коридор. В момент, когда вся моя первая ярость улеглась, пришли угрызения.

Стыд.

Домыслы о том, как все вокруг обсуждают, насколько я пала, отпускают пошлые шуточки, потешаются.

Не хочу ничего об этом знать!

Для собственного же спокойствия.

Его у меня и без того очень мало…

Вот и приходу сюда.

Тут никто не помешает, не влезет, лишь я.

Продолжаю раскапывать землю, сбиваюсь со счёта в который раз. Даже мысленно улыбаюсь. Ровно в тот миг, когда натыкаюсь на то, что прикопала здесь в свой первый визит сюда. Тонкое кольцо из чернённого серебра с незамысловатыми узорами без всяческих дополнительных украшений мне когда-то дала сама мама. Первое время я его носила на указательном пальце, пока ещё была мала. Затем — на шнурке, ближе к сердцу, когда оно стало оставлять тёмные полосы по коже.

Зачем оставила?

Наверное, в моменты, когда мне особенно её не хватало, мысль о том, что оно у меня есть, привносило некий покой. Ведь хотя бы частичка её, но всё ещё со мной.

А когда её реально не стало, я так попрощалась.

Ведь у меня не было совсем ничего, что я могла оставить для неё от себя. Это потом, намного позже господин Якуп дал мне работу, позволяющую не только покупать себе еду в таком количестве, чтоб реально насытиться, но и позволить себе куда больше в материальном плане. Хотя так и не забрала обратно кольцо. До сегодняшнего дня. Сперва раскопала, затем почистила, как сумела, держа на той же перепачканной землёй ладони. Крепко сжала. Прикрыла глаза. Опять улыбнулась. И вздрогнула, услышав за спиной:

— Не стоило выключать телефон. Или хотя бы написала сперва, когда вернёшься, прежде чем вырубить его и свалить от своего сопровождения. Они приставлены рядом с тобой не просто так, Асия.

От… опекуна.

Глава 23.1

Неудивительно, что чуть не роняю то, что держу.

Как он здесь оказался?

Как узнал, где я?

Как…

— Как ты узнал, что я здесь? — произношу уже вслух.

А у самой руки начинают дрожать. Ещё сотни вопросов, напрашивающихся на язык, кружат в голове, образуя настоящий хаос. Если минуту назад во мне жила лишь бесконечная усталость, то теперь…

А что теперь?

Совсем не верится в то, что, обнаружив свою подопечную перед безымянной могилой, мужчина оставит это без внимания. Разве не спросит, что я сама тут делаю? Спросит. А я? Смогу ли я соврать достаточно убедительно? Смогу ли в принципе ему соврать? И если да, купится ли он на такую ложь? И что будет, если поймёт потом, что я обманула? Он ведь поймёт. Рано или поздно. Даже не сомневалась ни разу, что именно так и случится.

И как тогда поступить?

Как сохранить свой секрет?

Тогда, когда он почти раскрыт.

На самом краю я теперь балансирую.

Особенно, если…

— Если в данный момент из нас двоих кому и стоит задавать вопросы, то не тебе, Асия, — хмурится бывший муж моей матери.

А сам не спрашивает ничего. Смотрит на мою крепко сжатую ладонь. Подходит ближе. Тянет за шнурок, на котором держится кольцо. Украшение выскальзывает из моей руки. Сердце начинает биться сильнее, когда мужчина приподнимает свою находку выше, с лёгким прищуром разглядывая её в свете солнечных лучей.

Узнал?

Ведь если кольцо дала мне Джемре Эмирхан, то…

Да, узнал.

И даже больше:

— Так и думал, что найду его, когда найду её, — то ли в насмешке, то ли в заурядной констатации факта, проговаривает опекун, перехватив шнурок иначе.

Как ни стараюсь, не могу различить ни одну проскользнувшую эмоциональную составляющую. А он не спешит облегчить мне задачу в том, чтобы понять, злится ли он или банально расстроен. А может и то и другое сразу? Или ему давно всё равно, просто я сама этого тоже ещё не поняла?

Опускается рядом. Зарывается пальцами в землю, позабыв о моём существовании. Помогает. С цветами. Молча. Продолжая крепко и надёжно сжимать кольцо со шнурком в другой своей ладони, пока я мысленно прощаюсь с напоминанием о той, кто мне его вручила когда-то. Как и прощаюсь с тем, кто передо мной.

Получается, он нашёл то, за чем приехал?

И если это действительно так, тогда ему больше не зачем оставаться в Стамбуле?

Меня рядом с собой держать тоже больше нет никакой необходимости. Он вернётся туда, откуда приехал.

Я могу радоваться?

Несмотря ни на что.

Даже после того, как моя тайна раскрыта, а душу почему-то пронизывает сплошное сожаление.

Я… свободна?

Я…

— Однажды мне позвонили. Из полиции. Отвезли на опознание. Я… не опознала. В ней — её. Отказалась. Документов у неё при себе не было. Их так и не нашли. Как и не нашли ничего, что могло