class="p1">— Если знаешь, почему тогда терпишь? — вздыхаю, до судорог в пальцах сжимая белоснежную ткань мужской рубашки в нахлынувшем раскаянии.

Он ничего не отвечает. Вновь задевает мои губы своими. Совсем ненадолго. И обнимает крепче прежнего, позволяя спрятать лицо у него на груди.

— Потому что я люблю тебя, родная, — сдавливает лишь сильнее, фактически впечатывая в себя.

— И я тебя, — отзываюсь. — Очень-очень. Сильно, — заверяю, продолжая цепляться за него изо всех сил. — Люблю.

Всё остальное мы тоже обсудим. И преодолеем.

Намного позже…

Ведь то, что есть — самое главное.

Всегда…