Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сегодня безропотно подчинилась.
– Маша! – ахнула Лиза, встретив гостью на пороге. – Что с тобой? Ты… Ты… Ты выглядишь изумительно!
Это было для Лизы вторым сюрпризом. Она и не предполагала, что в гардеробе Марии имеются роскошные замшевые брюки цвета кофе с молоком и к ним – кожаная куртка в тон. Мэйк-ап на лице подруги потрясал не столько изысканностью, сколько фактом присутствия: раньше Мария абсолютно пренебрегала средствами косметики. Прическа… Новая прическа очень шла Маше, подчеркивая все достоинства гениального черепа программистки, оттеняя овал ее умного лица. К тому же Мария была в полусапожках, безопасное использование которых для перемещения в пространстве предполагало годы и годы усиленных тренировок.
– А я тренировалась, – сказала Маша. – Три часа ходила по комнате. Да, нелегко. Но на высоких каблуках, оказывается, чувствуешь себя такой элегантной.
– Гениально! – восхитилась Лиза. – Ты меня поразила! У тебя есть вкус! И отличный!
– А раньше ты не знала? – усмехнулась Мария.
– Ну… Конечно. Раньше ты мастерски подбирала футболки к джинсам и джинсы к кроссовкам. Ничего другого я на тебе и не видела. Муж-то оценил?
– Оценил, – недовольно промямлила Маша. – Правда, Валдаев оценил гораздо выразительнее и динамичнее. Я на днях встретила его на улице. Ему понравилось.
– Он сердцеед, – заметила Лиза.
Ее укололо, что Валдаев остался неравнодушен к преобразованиям в Машиной внешности, но понравилось, что разговор плавно и непринужденно, без усилий и намеренных подталкиваний, переключился на тему Сашечки Валдаева.
– Он любит женщин?
– Любит, – согласилась Мария.
– А у него их было много?
Маша задумалась. Естественно, учитывая плотное вплетение Валдаева в жизнь их семьи, она была хорошо осведомлена о всех пассиях энергичного парнишки. Но необходимость сохранить репутацию Валдаева и не навредить чувствам Лизы не позволяла быть откровенной. С другой стороны, врать и изворачиваться Маша не умела и не привыкла.
А Лиза испугалась длительной паузы. Она решила, что Мария напряженно подсчитывает количество валдаевских подруг и уже добралась до шестой тысячи.
– Что, так много? – с ревностью и растущим негодованием повторила Лиза.
– Пару лет назад у него была Маргарита, – ответила наконец Маша. Самый безболезненный способ вранья – жертвовать частью правды в целях сокрытия остального. – Да, Маргарита. Сейчас она то ли в Москве, то ли в Голливуде. Снимается в фильмах.
– Актриса! – расстроилась Лиза. – Красивая?
– Нет, не актриса. Каскадерша. Очень симпатичная.
– И долго они были вместе?
– Ну… Я уж и не помню. Потом расстались. Она уехала. Сашка переживал, ходил потерянный. Но это было давно.
– Не так уж и давно! – возразила Лиза. – Ну надо же! Как мне не везет!
– Почему?
– Наверное, ему трудно забыть Маргариту.
Мария вновь задумалась. Она размышляла, справедливо ли говорить, что Валдаеву трудно забыть Маргариту, если после Маргариты у славного юноши было по крайней мере три романа. В итоге Мария пришла к заключению, что слова Лизы справедливы. Маргарита была одним из самых ярких персонажей в бесконечном списке Сашиных возлюбленных.
– Да, такую девушку сложно забыть. Она производила впечатление. Но о чем ты беспокоишься? Ведь Саша в тебя влюблен?
– Я не уверена. Думаю, нет. Он постоянно исчезает! Он не пытается встретиться! Словно ему и дела до меня нет.
– Они с Ильей сейчас ищут какого-то француза. Их наняли для поисков. Только об этом и думают. Найдут – и все встанет на свои места.
– Угу. Потом еще кого-нибудь начнут искать. Маша! Мне плохо!
– Плохо? Но почему?
– Я терплю поражение на всех фронтах. На работе ужас. Я в изгнании. Со мной не разговаривают.
– А что случилось?
– Я надела макет на голову одному банкиру, и из-за моей импульсивности «Артиссимо» проиграло конкурс.
– Зачем же ты надела на банкира макет? Он что, просил?
– Вообще-то нет.
– И?..
– Я защищалась! Он лапал меня!
– Тогда ты поступила правильно. Пусть скажет спасибо, что ты надела ему на голову всего лишь макет, а не журнальный столик.
– А коллеги расценили мой поступок как предательство. И макет я испортила, и отношения с банкиром.
– Но нельзя же терпеть, когда тебя нагло лапают!
– Нельзя. А моя мама сделала пластическую операцию.
– О!
– А еще обзавелась новым другом, и ей совершенно не до меня. Вся в бинтах и мечтаниях. Друг-хирург от нее не отходит. Боюсь, он ей еще чего-нибудь насоветует. Ночью мне приснилось, что мама пришила себе уши на коленки.
– О господи!
– Вот такой сюр. Представь – уши на коленках. Пикантно, да?
– Ты обижена?
– Конечно! Мне удается почувствовать себя любимой дочерью только в промежутках между ее друзьями. Стоит появиться новому бойфренду, и дочь совершенно не нужна.
– Глупости! Она любит тебя всегда, независимо от наличия партнеров. Просто сейчас она уделяет тебе меньше времени.
– Обидно!
– Не будь эгоисткой.
– Все равно обидно!
– Обижаться на маму так же глупо, как обижаться на дождь или снег. Снег будет идти, невзирая на твой протест, и мама останется мамой, несмотря на все твои обиды. И будет тебя любить.
– Только о нем и говорит! У-у, жеребец!
– Кто?
– Хирург. Сергей Маратович. А ему едва-едва тридцать. Или около.
– Для Алины Владимировны в самый раз.
– Я так не считаю!
– М-да, Лиза, у тебя и вправду проблемы. Давно я не видела тебя такой раздраженной. А как поживает господин Рудницкий? Еще зовет замуж?
– И с этим чудом не знаю, что делать. Жаль беднягу до слез. Больно смотреть, как он страдает. Но замуж за него не хочу.
– Любая другая девица визжала бы от восторга, подвернись ей подобный жених.
– Не мой тип.
– А Валдаев – твой?
– Мой!
При упоминании Валдаева лицо Лизы прояснилось. Грозная морщинка меж бровей разгладилась, глаза затуманились, губы непроизвольно расползлись в улыбке.
Телефонный звонок прервал беседу. Звонили из банка, где работала Алина Владимировна, предлагали забрать мамину зарплату.
– Вот видишь, в жизни не одни неприятности. Денег тебе дадут, – сказала Маша. – Поехали. У меня машина. Купила по твоему совету. Только еще без номеров, со справкой езжу.