Щёлкнул поиском.

И ничего. Белый экран.

Обновил страницу. Снова ничего, как ластиком вытерли.

— Не понял... — пробубнил бывший инспектор, проверив основные показатели ноутбука.

Всё работало штатно, приём с роутера тоже был вполне приличный. Как всегда. Попробовал снизу рукой — нет, не перегревается.

Перезагрузил, снова вошёл в браузер. Нажал на сохранённый в закладках новостной портал. Сработало. На экране отобразилась колонка общегосударственных, а чуть пониже — региональных новостей. По углам — пробившаяся через защитные приложения реклама.

Согласно датам — самая свежая заметка размещена два дня назад. Как раз тогда он и открывал ноутбук в последний раз.

Для чистоты эксперимента нажал на одну из ранее не открытых ссылок.

Белый экран.

Понятно. Никогда бы не подумал...

Захлопнув крышку ноутбука, Иванов откинулся на табурете, привалился спиной к стене и, не задумываясь о последствиях, в очередной раз закурил, не открывая окно и выпуская струю дыма прямо в плафон на потолке. А затем заорал во всю мощь лёгких, совершенно не опасаясь разбудить соседей и испортить отношения с кицунэ.

— Машка-а! Сюда иди!

Домовая вышла из-за холодильника почти сразу. Злая, нервная.

— Как звали твою маму? Как папу? Как называлась деревня, в которую тебя отдали на воспитание? — вопросы градом посыпались на домовую.

Она молчала...

— Ну? — с нажимом попробовал подтолкнуть её к ответам Сергей.

— Не знаю...

Тогда парень решил действовать немного иначе, оперируя известными этому... существу понятиями.

— Замри, — скомандовал он, не отрывая взгляда от девушки.

— Чего-о?! — мгновенно взвилась та, привычно упирая руки в бока и вскидывая голову.

— Замри! — теперь уже рявкнул Иванов, выставляя перед собою ладонь в повелительно-останавливающем жесте.

...Время словно замерло. Не успевшая переменить воинственной позы домовая застыла на месте, словно реалистичная, цветная статуя. Не моргая, не успев закрыть ротик, раскрытый для негодующей отповеди. Взметнувшаяся чёлка словно повисла в воздухе, нарушая все законы гравитации.

Устало, не обращая внимания на лезущий в глаза табачный дым, Иванов встал, не торопясь обошёл статую домовой, потрогал.

Камень... словно и не жила никогда.

Затем парень прошёл в ванную. Нажал на слив и мрачно смотрел, как исчезает в белоснежном нутре унитаза вода, бегущая из ниоткуда в никуда.

Открыл кран, неизвестно зачем принялся мыть руки. Делал он это долго, с остервенением, словно опытный хирург перед операцией. Взгляд зацепился за посиневший след укуса на пальце. Ну да... ну да...

Сигарета, зажатая в зубах, потухла, напоследок напомнив о себе лёгким жаром на губах.

Окурок полетевший в унитаз, даже не пшикнул.

Совсем прогорел. До фильтра.

Из ванной пошёл в комнату. Оделся. Достал из тумбочки ещё пару пачек сигарет. Грустно осмотрел место, ранее бывшее его домом. После обулся и, не закрывая дверь и не оборачиваясь, вышел на улицу.

***

Скамейка, припаркованные на ночь автомобили, квадрат двора, фонари, скупо освещающие небольшие куски асфальта под собой. И никого.

От нечего делать пошёл на проспект. Привычный, знакомый, с горящими вывесками и редкими прохожими вдалеке.

Попытался рассмотреть хоть кого-нибудь в подробностях. Специально выбрал место посветлее, под фонарём. Встал, ожидая сам не зная чего. Надежды на положительный результат или такую желанную, такую нужную ошибку — почти не оставалось.

Картина вырисовывалась предельно ясная. Сейчас — так... последние мазки.

Первой попалась девушка. Явно спешила. Тоненькие ножки, палочками торчавшие из мини-юбки, споро перебирали по брусчатке тротуара. Лёгкая курточка, каблучки... Туловище немного согнуто вперёд — словно при сильном ветре или когда спешишь и замёрз. Голова наклонена, почти подбородком к груди.

— Девушка! Девушка! — позвал неизвестную бывший инспектор, стараясь рассмотреть её лицо.

Прошла мимо. Смазано, будто тень.

Догонять не стал — за девушкой спокойно шёл солидный мужчина в простенькой одежде с сумкой через плечо, какие любят все, кто работает сутками и привык еду брать с собой, а не травиться по столовкам.

Не торопясь шёл дядя. Иногда останавливался, рассматривая витрины.

В этот раз Сергей не стал подзывать — сам вышел на встречу.

— Мужик! — подал он голос, когда неизвестный был метрах в пяти от него. — Не бойся, я спросить хочу.

Тот ничего не ответил, продолжив идти так, будто не видел бывшего инспектора.

Свет озарил лицо мужчины, однако не показал главного — самого лица. На плоской, размытой поверхности вместо привычных глаз, бровей, носа, рта, щетины, в конце концов — ничего не было. Только контуры, словно у плохо разрисованного манекена.

...Разминулись...

Иванов подошёл к остановке общественного транспорта, уселся на пустую, прохладную скамейку и уставился в никуда.

Все его недавно всплывшие, неявные в собственной ирреальности, страхи нашли подтверждение: он не в Египте и не дома — он в своей голове.

Шумно, не останавливаясь, подсвечивая свои пустые внутренности включенным вполсилы освещением, проехал рейсовый автобус. Скорее всего — первый за сегодня. Дежурный.

За ним замелькали автомобили. Не часто, но это пока, из-за раннего времени. На тротуарах постепенно возникали фигуры спешащих людей... или принявших форму галлюцинаций... или фантомы невесть кого, виденных ранее.

Определить, что же это было (кто это был) на самом деле — не получалось.

Постепенно, совсем как в реальном мире, начало вступать в свои права утро, исподволь, ненавязчиво превращая скучные, сырые неосвещённые пятна бесснежной зимы из чёрных в серые. Потом, когда солнце окончательно войдёт в свои права, а всё вокруг заиграет проявившимися после ночного отдыха красками, эти пятна опять почернеют, но уже более обыденно, становясь незаметной частью городского пейзажа.

Иванов молча смотрел на пробуждение родного города и спокойно перебирал в уме все свои догадки, для удобства хозяина угодливо вставшие в стройную линейку.

Из прохожих к бывшему инспектору никто не подходил, старательно обходя остановку стороной. Он сам никого не звал. Говорить, спрашивать не хотелось. Зачем? И так всё ясно...

Почувствовал, что подмёрз.

Усмехнулся. Обвёл взглядом скамейку, остановку, кусочек проспекта.