Маленького сына забрала к себе мать Андрея. С этого времени он был предоставлен сам себе, как не нужный никому бездомный пес. Ехать к матери и жить у нее вместе с ребенком он не мог: не позволяла гордость.

Он не помнил, сколько продолжался очередной запой, где он жил и с кем и на что пил. Это было как провал в памяти. До сих пор этот период он помнил весьма смутно: временами он приходил в себя, чтобы напиться снова.

Открыв глаза и протрезвев до того состояния, когда он мог снова держать бутылку в руке, он вдруг увидел себя за решеткой в камере. Он не был ни удивлен, ни испуган, он просто снова уснул.

Проснулся он от холода, совершенно протрезвевший. Нижняя челюсть отбивала дробь, а все тело под грязной одеждой покрылось мелкими мурашками. Андрей лежал на нарах в камере. Рядом с ним сидел какой-то тип с хитрыми глазками и с интересом наблюдал за ним. От него Андрей узнал, что ему «шьют убийство».

Тогда он чуть на самом деле не прибил этого ублюдка, но тот оказался ушлым и начал орать как резаный. Андрею быстро объяснили, как нужно вести себя в камере, и он еще долго сплевывал на пол кровавую слюну с остатками зубов. И впервые в жизни скупые слезы обожгли ему глаза.

Он влип по-крупному, но провести остаток жизни в тюрьме ему не хотелось. Это он понял сразу. Убил ли он кого действительно или стал чьим-то козлом отпущения, Андрей не знал. Он не помнил себя, и было большой удачей уже то, что он просто выжил.

Вскоре сосед по камере сменился. На его место сел мужчина в годах, хорошо одетый и молчаливый. Он вел себя так, словно камера — его дом, а все, кто приходит в нее, приходят к нему в гости: он осматривал их неторопливо, а потом решал, нужен этот гость ему или нет.

Андрея он долго не замечал, но однажды заговорил первый:

— Ты кто?

Он смотрел куда-то в стену, и Андрей не сразу понял, что вопрос адресован ему.

— Вы мне? — переспросил он на всякий случай.

Андрей не мог понять, почему с первых минут их совместного пребывания в камере он проникся уважением к этому человеку. И хотя они не общались, рядом с новым соседом Андрей чувствовал себя спокойнее. И сейчас он даже не заметил, как обратился к нему на вы.

Сосед повернулся к Андрею и впервые посмотрел на него с интересом.

— Любопытно, — усмехнулся он. — И давно ты здесь?

— Не знаю. — Андрею почему-то стало неловко.

— Ты знаешь, за что ты здесь?

Он не сводил с Андрея проницательных глаз, но тот вдруг почувствовал себя увереннее: Андрею показалось, что интерес этого человека к нему вполне искренний. Он говорил с человеком, облеченным властью, и проникся к нему доверием. На душе стало немного теплее.

— Вроде за убийство, — уже спокойно ответил он.

Взгляд соседа потух, и он снова уставился в стену. Больше они не говорили, а вскоре камера и совсем опустела: Андрей остался один. Дальше события стали разворачиваться с такой скоростью, что Андрей и не помнил их точно: у него вдруг появился адвокат, который объяснил ему, как нужно себя вести, если он хочет — освободиться подчистую. Тогда-то Андрей впервые увидел Сергея, который объяснил ему, что дело против него полностью сфабриковано и за ним ничего нет.

Андрей вскоре вышел на свободу, да еще и с извинениями, чему даже и не удивился: если бы сейчас ему сказали, что он оказался богатым наследником и что у него есть круглый счет где-нибудь в швейцарском банке, он принял бы это как должное. В его жизни как по волшебству начались чудесные перемены, и он чувствовал, что продолжение следует. И не ошибся.

Едва он оказался за казенными воротами, худой и грязный, без денег, но с пронзительным желанием жить во что бы то ни стало, к нему подрулил обшарпанный «БМВ», и он понял, что ему предлагают в него сесть, что он и сделал, нимало не раздумывая.

Вскоре, отмытый и выспавшийся, он предстал пред внимательными очами шефа и понял, что это и есть мафия. Сколь труден был его путь потом, Андрей вспоминать не любил: он получил возможность жить, и жить на широкую ногу. В душе по-прежнему жило ожесточение на жизнь, а на всю женскую половину человечества — особенно. Красовский Александр Борисович, а именно он и был шефом, всю историю Андрея знал, и знал не только от него самого, это Андрей почувствовал сразу. Но за это Андрей был не в претензии, понимая, что осмотрительности требуют интересы дела. Отношения с шефом складывались нормально, во всяком случае, больше на жизнь Андрей не жаловался.

Он начал ходить по кабакам, часто и только на казенные деньги, и это была его новая работа. Впервые он увидел, что есть иная жизнь, она ему не понравилась, но другой у него пока не было: он чувствовал за собой долг, а долги он привык отдавать.

Пить он перестал, а женщины для него стали чем-то вроде семечек: он поглощал их не считая, отряхивая потом, как шелуху. С каждой новой встречей он ненавидел их все больше и больше, потому что не мог себе простить своей наивности: он даже не подозревал свою жену, он не видел ее похотливости, а теперь понял, что другими женщины не бывают, он этого просто не знал, женившись на своей первой женщине.

Он вошел в кабинет шефа в точно назначенное ему время. Красовский встретил его очень радушно, встав из-за стола и поздоровавшись с ним за руку. Он представил ему Сергея, который стоял рядом и ждал своей очереди:

— Вот, Андрей, познакомься — это Власов Сергей.

— Да мы вроде уже знакомы, — попытался сгладить неловкость Андрей, тем не менее пожимая протянутую ему руку.

— А ты еще раз с ним познакомься! Вы теперь будете часто встречаться, и Сергей будет твоим помощником!

Андрей промолчал, понимая, что все, что он должен будет знать, шеф ему скажет сам.

— Присаживайтесь, ребятки! Дело, прямо скажем, очень деликатное! И то, как я вас высоко ценю, вы сейчас поймете! — Красовский встал и начал прохаживаться по кабинету, стряхивая пепел с сигареты прямо на ковер. — Дело это касается лично меня. — Он сделал паузу и посмотрел на часы.

Андрей вдруг заволновался: его начала злить спокойная невозмутимость Власова. Конечно, он был ему обязан, но он сейчас был такой же «шестеркой», как и он, Андрей. Тем не менее, несмотря на заявление шефа, что главным в предстоящем деле будет Андрей, по поведению Власова это не ощущалось. И даже, скорее, наоборот, Андрею показалось, что его хотят дешево купить: он будет всего лишь исполнителем, а Власов — его контролером.

Красовский прошел к своему столу и сел в кресло.

— Дело касается моей жены. — Он выдержал паузу, давая своим слушателям прийти в себя. — И я очень надеюсь на вас, а на тебя, Андрей, особенно! — Красовский выжидательно посмотрел на Андрея и, видимо, удовлетворившись его молчанием, продолжил: — У меня, как вам, возможно, уже известно, месяц назад появилась молодая и красивая жена. Я, как ее муж, несу за нее ответственность, хотя и понимаю, что от всех возможных ошибок уберечь ее не смогу. Просто не в силах! Но от одной, на мой взгляд, самой опасной, просто обязан.