«Вот так-то! — думала она с улыбкой, хотя и с досадой в душе. — Вот, значит, ты какой, знаменитый «важняк»! Стареешь, Казанова. Скоро ты без всяких усилий превратишься в вернейшего мужа на радость своей благоверной. Надеюсь, что тогда она сможет отплатить тебе и утереть нос, загуляв с каким-нибудь стажериком. Хотя вряд ли Ирина на такое способна. А жаль!»

Лиля быстро пообедала на кухне, оделась и поехала в Лефортово, чтобы забрать оттуда Зеркалову. Ей не хотелось видеть физиономию Турецкого после того, как он проснется. Ей было ясно, как в зеркале, что продолжения у их романа нет. После сегодняшнего бравый «важняк» будет избегать ее как черт ладана, а это и смешно, и поделать ничего нельзя. Лиля кое-что понимала в людях, чтобы не питать иллюзий по поводу Турецкого, — и, как позже выяснится, она была права, оставив сухо-официальную записку: «Александр Борисович, уходя, пожалуйста, просто захлопните дверь». С этого сухого и делового тона им больше никогда не сбиться.

Смешно, думала Лиля, что во всей этой анекдотической истории в выигрыше осталась его жена.

Перед глазами Татьяны Зеркаловой успели поменяться люди, ожидавшие своей очереди на свидание, а очередь Тани так и не наступила. Охранники, вызывающие посетителей в комнату для свиданий, упорно пропускали ее фамилию в общем списке. Прошел час, другой, третий… Сначала Таня вздрагивала и вертела головой, боясь, что при оглашении не услышала собственной фамилии, затем уже совершенно не слушала, что выкрикивают охранники. Она устала, впала в апатию и продолжала сидеть и ждать, тупо ждать своей очереди, которая никогда не наступит.

Увидев Лилю, она встрепенулась и вцепилась в нее, как в последнюю надежду.

— Тсс! — зашипела Лиля. — Сейчас я схожу узнаю.

Она зашла к начальнику изолятора — подчиненному своего бывшего любовника — и полчаса пила с ним кофе и болтала, перемывая косточки общим знакомым. После чего, посвежевшая и приободрившаяся, в который раз убедившись в неотразимости своих чар на сильную половину мира сего, вышла к Зеркаловой со словами:

— Идите домой. Ничего не получилось. — И, проводив Татьяну до ворот Лефортова, рассталась с нею как с лучшей подругой, с тем чтобы через минуту забыть навсегда о ее существовании.

1

Задумано все было вроде неплохо. Простенько и со вкусом. Нет, что ни говори, а работать в ФСБ тоже умеют, не хуже, чем в Генпрокуратуре.

Накануне я имел долгую и изнурительную беседу с Меркуловым и Грязновым, на присутствии которого в кабинете Кости настоял я. Впрочем, уговаривать Меркулова насчет Славы мне долго не пришлось.

Мой рассказ оба они выслушали с каменными лицами. И про визит к Аничкину, и про последовавший вслед за ним визит к генералу Петрову. Когда я закончил, Меркулов кратко меня похвалил:

— Молодец.

На что Грязнов заметил:

— Не уверен. Что-то я не пойму. Ты продался, что ли?

— Костя, объясни ему, — обиделся я.

Меркулов так же кратко и немногословно объяснил Грязнову то, что он не смог понять:

— Так надо.

— Понял, — тут же проговорил Грязнов.

— Где ты намерен прятать Аничкина? — спросил Меркулов. — У себя на квартире?

— Конечно же нет! — горячо возразил я и поделился кое-какими соображениями. Хотя я продолжал считать, что большие знания рождают большие печали.

На том и порешили. Я даже был удивлен странным равнодушием коллег. Мол, считаешь так поступать, давай, твои проблемы. Разбирайся сам, а лажанешься — уж не обессудь!

— Теперь про папку, — сказал Меркулов.

— Про папку? — воззрился я на него.

— Про папку Воробьева, — невозмутимо напомнил он мне.

— А! — вспомнил я.

Грязнов закатил глаза к небу, считая меня придурком. Но неужели я должен держать в памяти всякую мелочь? Что у меня, больше нет никаких других дел, кроме этой папки?!

— Документы, которые находились в ней, — сообщил Меркулов, — доказательство того, что в высших эшелонах власти, а также МВД и ФСБ, орудует шайка заговорщиков, которая поставила перед собой цель дестабилизировать ситуацию в стране любыми доступными ей путями, а в перспективе — овладеть властью.

— Есть какие-то конкретные фамилии? — спросил Грязнов.

— Есть, — кивнул Меркулов. — Есть там и фамилия Петрова, и уже известного нам Васильева. И еще многие фамилии.

Я проговорил:

— Генерал Басов… Генерал МВД Мальков…

Меркулов уставился на меня:

— Откуда?..

Я был лаконичен:

— Аничкин.

— Еще какие-нибудь фамилии? — выжидательно смотрел на меня Меркулов. — Называл он еще?..

— Нет.

— Так… — сказал он. — Но теперь все-таки доложи, где ты его собираешься держать. Надеюсь, не у одной из своих баб?

— Возможно, и у баб-с, — сказал я. — Я, кстати, спросить хотел. Каким образом вы собираетесь арестовывать этих людей? Каждый из них имеет иммунитет — депутатскую неприкосновенность.

— Найдем способ, — ответил Костя. — Ну так — где? Только честно. И не финти. Это же не шутка все-таки.

— В деревне.

— Где?!

— В деревне, — повторил я. — У Грязнова есть замечательный домик. Там его никто не найдет.

Меркулов ошеломленно уставился на Грязнова. Тот — на меня. Я глядел в сторону.

— А почему ты мне не сказал? — спросил Грязнов, когда пришел в себя.

Я виновато развел руками:

— Не успел. Извини.

— А что? — задумчиво проговорил Грязнов. — Пожалуй, это неплохая мысль. Там его никто искать не будет.

— Твой племянник Денис не может нам помочь? — спросил его вдруг Меркулов.

— Браво, — негромко сказал я ему. — А вот я почему-то не догадался.

— Думаю, это возможно, — медленно ответил Грязнов. — Но разумеется, посвящен в дело будет только он, и то самую малость. Он просто немного поживет с Аничкиным — и все. Остальных членов своего бывшего агентства я привлекать к этому делу не буду.

— Разумно, — кивнул Меркулов. — Если уж в нашей системе возможно предательство, то в детективном агентстве, пусть даже это твоя знаменитая «Глория», — тем более.

— Тем менее! — возразил я. — Они не за идею работают, а за деньги. Так что они меньше подвержены вирусу предательства, чем мы.

Грязнов промолчал, но я поймал взгляд, которым он меня как бы поблагодарил.

— Что ж, — сказал Меркулов. — Давайте подведем итоги нашего блицсовещания…

— Минуточку… — Заговорил вдруг Грязнов. — Мы еще не поговорили о деле Борисова.