циркуляров и встал у стены недалеко от йЫХДЮЗДтеля. Так же небрежно достал из заднего кармана блокнот и стал делать записи.

Мальчики начали развлекаться раньше, чем обычно.

Сейчас было только 6.25, но они вышли на улицу в половине четвертого, после скучной лекции по антропологии. В пятницу вечером, когда кончилась трудная неделя, в течение которой они томились на уроках, делая никому не нужные записи, мальчики были просто обязаны выпить, как настоящие мужчины.

Они начали с пива в клубе колледжа, расположенного через улицу от главного здания. Но какой-то глупый новичок, которому было поручено неделю назад закупить провизию, забыл пополнить запасы спиртного, исчезавшие быстрее всего. Так получилось, что в холодильнике остались всего две дюжины банок пива, и пришлось искать утешения в другом месте. Мальчики были вынуждены покинуть свою привычную уютную нору и отправиться на поиски освежающей жидкости в город.

Они вышли из клуба, одетые в форму, обличающую их принадлежность к ученому сословию. На них были брюки с ремнями, затянутыми сзади, складки на брюках были тщательно смяты, а отвороты отрезаны. Поверх брюк были белые рубашки на пуговицах, а вокруг ворота рубашек повязаны яркие шелковые галстуки с большим узлом, заколотые золотыми булавками.

Темные спортивные жакеты с разрезом на спине, без подплечиков, застегнутые на три пуговицы, с нарочито оттопыривающимися лацканами довершали костюм. Мальчики были без шляп и без плащей. Все были коротко острижены.

К тому времени, когда гуляки подошли к третьему бару, они едва держались на ногах.

— Когда-нибудь, — сказал Сэмми Хорн, — я приду на этот проклятый урок антропологии и сорву блузку с мисс Амалио. Потом я прочту лекцию о брачном ритуале *хомо сапиенс».

— Неужели кто-нибудь решится сорвать блузку с мисс Амалио? — спросил Баки Рейнолдс.

— Я, вот кто, — возразил Сэмми. — И я прочту лекцию о брачном…

— У него только секс иа уме, — сказал Джим Мак Кейд. — Только и звонит об этом.

— Правильно! — выразительно подтвердил Сэмми. — На сто процентов!

— Мисс Амалио, — сказал Баки, пытаясь ясно выговаривать слова, что давалось ему с большим трудом, — всегда поражала мое воображение, и я воспринимал ее только как сушеную заразу. По правде говоря, Сэмюэл, я крайне удивлен, что ты питаешь относительно нее черные замыслы. Я искренне и глубоко удивлен твоим порочным образом мыслей.

— Иди ко всем чертям, — ответил Сэмми.

— Один только секс на уме, — повторил Джим.

— Я скажу вам кое-что, — заметил Сэмми, глядя серьезно блестящими голубыми глазами сквозь очки с простыми стеклами в солидной черной оправе. — В тихом омуте черти водятся. Тихая вода, знаете ли, — это серьезно, это божеская правда, клянусь, чем хотите.

— Мисс Амалио, — ответил Баки, пытаясь четко произнести это имя, хотя у него заплетался язык, — это не тихая вода, это стоячая вода. И я был зара… я хочу сказать — поражен, когда узнал, что ты, Сэмюэл Хорн, можешь даже в мыслях…

— Могу, — подтвердил Сэмми.

— Это непристойно, — Баки наклонил коротко остриженную белокурую голову, мрачно кивнул и испустил тяжкие вздохи. — Неприлично. — Он снова вздохнул. — Но, по правде говоря, я бы сам не прочь урвать кусочек этого добра, знаешь? В ней есть что-то иностранное, сексуальное, хотя ей, наверное, четыре тысячи лет.

— Ей не больше тридцати, — возразил Сэмми, — спорю на членство в клубе Фи Бета Каппа.

— Ты еще не член Фи Бета Каппа.

— Верно, но когда-нибудь буду. Всякий нормальный американский парень знает, что членство в Фи Бета Каппа — это ключ к вратам рая. Поэтому я смогу спорить на членство в этом клубе и даже готов выдать секрет тайного рукопожатия членов этого клуба, если мисс Амалио хоть на день старше тридцати.

— Она итальянка, — сказал Джим, витавший в невесомости. Когда Джим был пьян, его лицо расползалось. Казалось, оно отделялось от тела и висело в пространстве без всякой поддержки. Глаза вылезали из орбит. Губы двигались без напряжения мускулов, сами собой.

- Она действительно итальянка, — сказал Баки, — ее зовут Серафина.

— Откуда ты знаешь?

— Это напечатано на программе ее занятий. Серафина Амалио. Красиво.

— Но как скучно, о господи! — сказал Джим.

— У нее очень уйругая грудь, — заметил Сэмми.

— Очень. Упругая, — согласился Баки.

— У испанских девочек упругие груди, — сказал Джим, возникший в поле зрения с левой стороны. — Тоже.

— За Серафину Амалио, — провозгласил Баки, поднимая стакан.

— И за испанских девочек, — добавил Джим. — Тоже.

— И за упругую грудь.

— И за стройные ножки.

— И за чистые зубы.

— За пепсодент — лучшую в мире зубную пасту!

Все выпили.

— Я знаю, где найти испанских девочек, — сказал Сэмми Хорн.

— Где?

— На другом конце города

— На каком конце?

— На улице, которая называется Мэзон-авеню. Знаешь такую?

— Нет.

— Это на другом конце. Там можно найти испанских девочек с упругой грудью, стройными ножками и чистыми зубами. — Сэмми кивнул. — Джентельмены, время решать. Который час, Баки, старая перечница?

— Шесть двадцать пять, — ответил Баки, глядя на часы. — И три четверти минуты. Когда услышите звон, будет шесть двадцать шесть. — Он помолчал. — Бом!

— Поздновато, парни, — сказал Сэмми, — позже, чем мы думали, парни. О господи, когда-нибудь нас мобилизуют. Что тогда? Мы отправимся ко всем чертям, парни, проливать собственную кровь на чужой земле.

— О господи! — Баки был полон жалости к себе.

— Ну так что?.. Будем мы ждать, пока мисс Амалио снимет свою блузку, в чем я сильно сомневаюсь? Вряд ли она это сделает, несмотря на упругость своей замечательной груди. Или мы отправимся на тот конец города к дивной улице под названием Мээон-авеню исследовать неведомые земли, не подвергаясь опасности военных действий? Как вы думаете, парни?

Мальчики молчали, погруженные в раздумье. ,

— Ну, решайте, — сказал Сэмми. — Это может оказать-п лучшим временем в нашей жизни.

— Ну что ж, пойдем иереспик. с испанскими девочками, — сказал Баки.

Стоя у доски циркуляров, поближе к выключателю, Хейвз чертил бессмысленные значки в блокноте, ожидая момента для атаки.

Идеально было бы начать ее, если бы Вирджиния оказалась на противоположном конце комнаты. К несчастью, не было ни малейшего признака, что она выйдет из-за стола, за которым сидела, серьезная и угрожающая, глядя на бутыль с бесцветной жидкостью.

Ну ладно, подумал Хейвз, к черту идеалы. Будем надеяться, что она хотя бы отвернется на минуту, чтобы я успел выключить свет.

Больше мне ничего не надо. Одна минута, пока она отвернется. Тухнет свет, я достаю пистолет в левом кармане ее плаща. Как бы не ошибиться и не полезть в правый карман по ошибке. Господи, а вдруг кто-нибудь из ребят подумает, что это неполадка в сети и зажжет спичку или включит запасную лампу на батарейках.