До новой засады дотащились уже глубокой ночью. Дауры в трех верстах ниже разожгли костры ложного лагеря, а казаки еще два часа дообостраивали батарею. Спать легли далеко за полночь, а с рассветом уже стали поджидать гостей. Богдойцы шли с дозорами, засада их кое-чему научила. Только вот, их разведчики разглядели спрятавшихся лоча лишь тогда, когда авангард войска оказался уже на пределе досягаемости пушек.

— Огонь! — крикнул Санька, и десяток ядер пробили просеки в плотных рядах врага. Стрелки же изрешетили дозор и даже в кого-то из авангарда попали. — Всё, загружай пушки!

— Ты чего? — удивился Ивашка. — Давай тутоть их зажмем хорошенько!

— Это ты чего? — Санька округлил глаза. — Это ж не река. Степь кругом. Их конница уже наверняка пути обхода ищет. Ударят в спину, Аратан их не сдержит. Вот и порубят всех наших пушкарей.

«Делон» покраснел. Видимо, азарт и ему в голову может ударить. Думать мешает.

Глава 55

Артиллерию загрузили вовремя. Снизу маньчжуры уже начали подкатывать свои пушки, и первые ядра ударили по батарее. Затем из ниоткуда вынырнули ниру Восьмизнаменного войска. Латная конница даже начала свой разбег на отступающих лоча с их подлыми союзниками. Но, видимо, командир кавалерии решил не рисковать в отрыве от остальных сил.

«И правильно решил, — ухмыльнулся Дурной. — Потеряли бы мы немало, но толпой вас уделали б».

— Уходим! Быстро-быстро! — подгонял он свое героическое воинство, которое так хотело драться дальше.

«Не сегодня, мужики, — мысленно умолял их Санька. — Еще навоюемся! Но сейчас уходить надо. И быстро!».

До Зеи оставалось верст 40–50. Конечно, темноводцы передвигаются заметно быстрее армии Шархуды, с его пушками, обозом. Но впереди была еще переправа через огромную реку, а это отнимет столько времени, что и не такая медленная черепаха сможет догнать.

Последний день отступления для Саньки оказался самым страшным. Он очень боялся подойти к реке и увидеть пустой берег. Мало ли что могло случиться. По плану, казацкие дощаники с воинами рода Судур должны были, обогнув остров, выйти в Амур и прийти сюда. Но… мало ли что могло случиться.

Только заметив ряд серо-черных остовов, которые тюленями развалились на золотом зейском песке, атаман выдохнул с облегчением. Флотилии повезло: Шархуда всё внимание сосредоточил на штурме засадной батареи, так что дощаники осторожно, самыми восточными протоками обошли врага, вырвались на оперативный простор Амура и рванули к Темноводному. Сейчас все они, и все лодочки из острога уже второй день ждали отступающих воинов.

— Аратан, сдерживай их, сколько можешь!

Началась переправа. Первым делом грузили раненых: русских, дауров, тунгусов, низовых жителей — всех без разбора. Затем спасали пушки. И уже в последнюю очередь грузилась пехота. Обратно переправились намного быстрее: и людей (увы) стало поменьше, и Шархуда пятки жёг.

Аратан с этой задачей справился великолепно: из левобережных дауров он сформировал несколько отрядов, и те кружили вокруг богдойцев, угрожая атакой. Иногда даже обстреливали тех из луков. Но только замечали корейских мушкетеров — тут же пускались наутек. Шархуда осторожничал, держал своё войско в кучке, опасаясь ненужных потерь. Конечно, знай он, что творится впереди — пустился бы вперед галопом! Но даже старый мудрый амбань не знал всего. Карт у него не было, и цинский военачальник в душе не чаял, что до Зеи осталось всего с десяток километров, где недобитых лоча можно поймать на переправе и уничтожить.

Конечно, для красного словца можно было бы сказать, что передовые маньчжуры вышли на берег, едва отчалил последний дощаник; и Дурной с его кормы махал платочком Шархуде, который рвал на себе волосы… Но, на самом деле, темноводцы ушли заметно раньше. Санька посла к Аратану гонца: «Всё. Уходите». И многосотенная конница, пустив по врагу прощальный залп из луков, всей оравой устремилась на восток.

Остаток дня прошел в суматохе: Темноводный принимал войско и готовился к осаде. Полторы сотни казаков принесли с собой боле трехсот раненых. Здесь их встретили люди Якуньки, дауры, отряд Индиги-Соломдиги. Всего боеспособных выходило около четырех сотен. Да еще двести с лишним — окрестные крестьяне, бабы, дети. То есть, почти тысяча, но сражаться годны лишь два из пяти человек. Правда, в целости были все пушки и почти все пищали.

До последнего у Саньки теплилась надежда, что здесь, в остроге встретит он еще и полк Кузнеца. Одумаются албазинцы, придут на выручку… И с их пятью сотнями пищалей да чуть ли не тысячей сабель, погонят они маньчжуров ссаными тряпками…

Увы. Вытравив из сердца мечты, атаман носился по острогу, распределяя орудия и отряды по стенам и башням крепости. Лишь на закате он все-таки поинтересовался у разведки: как там богдойцы?

— А чо им сдеется? Стоять на том берегу. Бивак разбили. Костры жгуть.

Те же сведения поступили и на следующее утро, и Санька, наконец, расслабленно выдохнул. Ну, а куда им? Начиналось привычное уже июльское половодье: Зея уже разбухла в ширину на полторы версты и ширилась дальше, затапливая низкий левый берег. Даже голышом трудно переплыть, куда уж тут войско переправить. И плоты снесет, да и мало на том берегу строевого леса.

— Чего ж они ждут тогда? — махнул на распустившееся огнями левобережье Турнос.

— Корабли, — спокойно ответил Дурной. — Прямо сейчас на восток мчатся гонцы к их флотилии. Чтобы выходила та с Буреи и шла сюда. А до той поры…

— Понял, — хмуро оборвал атамана Турнос. — И сколь дён до той поры?

— Думаю, не меньше десяти. А то и две недели, — улыбнулся Санька.

Полученное время использовали по максимуму. Турноса с его полусотней оставили на берегу Зеи готовить временное укрепление. А остальные принялись тотально зачищать предполье и сволакивать всё в острог. Разбирали посадские дома и тащили бревна, собирали камни, хворост, бытовые вещи — в осаде пригодится всё! А вот маньчжурам не достанется ничего. Но самая большая группа с рассвета и до темноты валила лес. Все эти годы с южной и восточной стороны высокие деревья специально не трогали, чтобы они укрывали Темноводный от случайных сторонних взглядов с Амура и Зеи. Теперь уже скрываться бессмысленно, а деревья под самыми стенами будут дополнительной защитой для врага. Санька и сам по полдня работал с топором, так как в его «генеральских услугах» пока особой нужды не было. На берегу всем «рулил» Турнос, на стенах — Ивашка, «арсеналом» распоряжался Старик. Тимофей также «запряг» кучу народу: ладить стрелы, тесать колья, собирать камни и прочий метательный материал. Отдельная бригада изымала всюду смолу, готовила очаги подле стен.

Кузня работала без остановки: Ши Гун и его команда, вернувшаяся из похода, спешно «перековывала орала на