Не могу понять, почему она так печально на меня смотрит. Чего-то ждет от меня? Но чего? Все время кажется, что я ее где-то видел. Но где? Не могу сообразить. Или она на кого-то похожа? На кого?

15 сентября

Звонил Носков. Сплетничал. Сказал, что теперь, в связи с нехваткой наличности, на предприятиях зарплату будут выдавать продукцией. Сказал, что на фабрике игрушек в Монино зарплату сотрудникам выдали зайцами и мишками. А в Балабаново — спичками выдают.

В этом смысле у меня положение не очень: институт энтомологии! Утешаюсь тем, что есть люди, которым еще хуже придется при таких перспективах. Например, гляциологам, исследователям Арктики.

Гена Назаров со мной не здоровается. Не могу понять, в чем дело.

Со мной что-то не так?

17 сентября

Сегодня утром решил разобраться в происходящем.

Вышел, как обычно, утром на работу, сел в троллейбус, ту самую девушку отыскал. Подобрался к ней через толпу поближе и поздоровался.

Девушка покраснела и взглянула на меня с какой-то… надеждой, что ли? «Здравствуй, — отвечает, — Леша!»

— Я не Леша, — говорю, — я Миша.

Смотрит круглыми глазами. Не верит.

— Как же так может быть? Ездите тем же троллейбусом… Леша. Алексей Колесников, разве это не вы?

— Нет, — говорю, — отнюдь не я. Вернее, не он. В смысле… Я — это я. Спиридонов Михаил. Вот мое удостоверение. — Предъявил ей институтский пропуск в развернутом виде. — Пожалуйста, Михаил Спиридонов собственной персоной. Если настаиваете — могу и паспорт продемонстрировать, только он у меня дома.

Впервые я эту странную девушку вблизи разглядел. Глаза зеленые, волосы светлые, конопушки на курносом носу. И тут меня стукнуло: дейлефила! Deilephila porcellus! Наконец-то я понял, кого она мне все время напоминала. Бабочка — винный бражник! Я даже засмеялся от удовольствия.

А она смотрит на меня сердито, исподлобья.

— Ну-у-у, — говорит, — я бы на ваш паспорт все-таки взглянула. Для очистки совести…

Я говорю:

— Для очистки — это пожалуйста. Это сколько угодно! Давайте вечером после работы в кафе посидим? Вас как зовут?

— Оля, — говорит. Говорит: — Давайте.

Растерялась. Я и сам растерялся. Прям даже и не понял — как у меня лихости хватило так вот с девушкой в транспорте познакомиться и даже в кафе ее пригласить?

Хоть она и вылитый винный бражник, все-таки это ведь некоторое нахальство в кафе ее звать, что мне ну совсем не свойственно. Сам себе удивляюсь!

20 сентября

Да, ну и дела!..

Сначала о встрече. С Олей-бражником, как и договаривались, встретились вечером в кафе «Визит».

Очень она все же милая девушка. Розово-рыжее сияние. Бражник винный-невинный.

Показал ей свой паспорт. А она в ответ — фотографию. А на ней — кто бы мог подумать?! Сюрприз! Я сам. И Оля. На фоне качелей-каруселей в парке Горького.

Что это?! Как это?!

Пожимая плечами, Ольга рассказала загадочную историю: мол, полтора года назад, весной 1985 года, познакомилась с молодым парнем — которого, как он заявил, звали Алексей…

— В его паспорт я, конечно, не заглядывала. Мне это в голову не приходило… Хотя этой осенью наверняка бы пришло… Потому что, понимаешь, я так думаю… Мы почти каждый день виделись, и я… А главное — мои родители!.. Были уверены, что Леша сделает мне предложение.

— А ты?

— В смысле?

— Ты тоже этого ждала? — Не знаю почему, но, честно сказать, я огорчился. Получается, она из-за него расстраивалась все время. Из-за жениха. Еще бы! Конечно. Ведь кто я для нее? Ноль. Пустое место.

Но Ольга не согласилась.

— Да нет, — говорит. — Не знаю… Было в нем что-то странное… Время от времени Алексей исчезал — пропадал на месяц-два внезапно. Потом появляется… без особых извинений и объяснений — так, мол, работа… И все снова как раньше… Я, когда тебя увидела первый раз в троллейбусе, уверена была, что это он! И понять не могла — почему на этот раз ты — вернее, он!.. Слушай, а у тебя никаких братьев-близнецов нету?

Вот странная мысль!

— Конечно, нет! — говорю. А сам смотрю на снимок. В левом нижнем углу красными цифрами на нем дата автоматически проставлена: 24.07.1986. И тут я сообразил!..

— А ты можешь вспомнить, ну хотя бы примерно, когда Леша этот… исчезал? — спрашиваю Ольгу.

Я совершенно точно вспомнил, что как раз в июле 86-го был на Урале, в последней своей экспедиции! У меня ж билеты сохранились, и журнал экспедиционный.

Тут вот еще какое дело. Со вчерашнего вечера одна мыслишка у меня в голове засела…

Вчера вечером я наконец поговорил со своим соседом по дому и бывшим одноклассником Генкой Назаровым.

— Почему здороваться перестал? — спросил его напрямую.

А Генка так же напрямую признался: обижен, потому что я не одолжил ему денег. Дескать, вот, когда он просил взаймы — мать болела и деньги нужны были позарез — я, скотина такая, не одолжил товарищу. Зажал. Просто и ясно. Казалось бы. Одно обстоятельство все карты путает: ни хрена я не помню, чтоб Генка у меня денег просил. И тем более — чтоб я денег не дал?! Тем более в таких обстоятельствах! Да если б даже у меня лично не было бы, я б нашел, у кого занять, чтоб Назарову одолжить. Ведь мы с ним со школы дружим. Генка — порядочный человек, и мама у него замечательная.

Вот такое вам здрасьте нарисовалось: оказывается, я — гнида последняя, но совершенно даже и не помню своего гнидства. Ну что делать?!

Пристал я к Назарову как репей, вытащил из него все детали. Хоть Генка поначалу и не склонен был к разговорам.

По словам Генки — а у меня нет никакого резона ему не верить — вопрос о деньгах мы с ним обсуждали на улице: будто бы я, «как по заказу», как раз проходил мимо его подъезда. Торопился, дескать, ужасно…

«Но это ж не причина, чтоб так хамить! Будто не со мной говорил, а с чужим дядей!» — кипятился Назаров. Он запомнил дату этой встречи — 12 августа 1986 года. Вот тут я и впал в смятение: я-то точно знал, где находился 12 августа — в поезде «Соликамск — Москва», который вез меня из командировки и, кстати говоря, опаздывал на целых полтора часа! Ну что за хиромантия творится вокруг меня?!

Я тут же кинулся домой и Генку потащил за собой, несмотря на его сопротивление. Разыскал в ящике стола тот свой железнодорожный билет и предъявил Назарову.

— Вот в этом поезде, — говорю, — я ехал в тот день. Видишь часы прибытия? 19.30. А он еще и опаздывал. Как же я мог с тобой в пять вечера у подъезда стоять?

— С кем же я тогда разговаривал?! — поразился Назаров. — Чтоб я тебя не узнал?! Ты меня знаешь — я человек трезвый, непьющий. И ведь… рядом со мной стоял, я… с ним говорил! Я ж не дурак какой — у меня с головой-то все порядке, и зрение снайперское. Что за чушь?! Да и вообще…