«Ты прав насчет того, что я хотела спросить. Но ты ошибаешься в том, что между нами все кончено. Есть вещи в тебе, которые я должна принять. Первое — это то, что ты не можешь посвятить себя мне сейчас. Другое дело, что из-за этого у тебя будет секс с другими девушками, возможно, со многими другими девушками. И, что еще важнее, это то, что после завтрашнего дня я, скорее всего, не увижу тебя в течение двух лет».

«Все эти вещи мне не нравятся, но я все равно должна с этим смириться. Думаю, ситуация со Стефани — это еще одна вещь, которая мне не нравится, но с которой я должна смириться. Я сказала тебе, что не одобряю, и это правда. Но делай то, что тебе нужно. Я не вижу другой возможности. Я думаю, нам суждено быть вместе. После этого поцелуя я еще больше в этом уверена. И не только потому, что от него я промокла, но и потому, что я почувствовала, как твоя душа коснулась моей. Теперь я понимаю, о чем говорила Биргит. У вас с Дженнифер было так же?».

«Не так сильно. Но я думаю, что это из-за ситуации со Стефани и Дженнифер. Повлияла ли та ночь в декабре на тебя так же сильно, как этот поцелуй?»

«Даже близко нет. Я не чувствовала, как ты прикасался к моей душе в ту ночь. Я даже не могу представить, каково это будет».

«Так где мы находимся?»

«Это зависит от тебя, правда. Ты можешь получить меня прямо сейчас. Ты можешь взять меня в постель и любить меня. Если это то, чего ты хочешь».

«Да», — сказала я. «Да. Но я не уверен, что это правильно для нас сегодня».

«Стив Адамс, если ты заставишь меня ждать этого два года, я возненавижу тебя навсегда!»

«Правда? Я в этом сомневаюсь», — усмехнулся я.

«Конечно, ты прав!» — хихикнула она.

«Меня интересует вопрос, что это будет означать, если мы займемся любовью. Будет ли это обязательством? Если да, то мы не сможем этого сделать, как бы сильно мы оба этого ни хотели. Если это не обязательство, тогда что это?».

«Я не знаю ответа на этот вопрос. Я знаю только то, чего я хочу. Но ты тоже должен этого желать, иначе не имеет значения, чего хочу я. Это должно быть взаимно, как когда ты говорил об эмоциональной поддержке».

«У меня тоже нет ответов. Может быть, я сейчас слишком много думаю. В прошлом меня обвиняли в том, что я делаю это и все порчу. Дженнифер однажды сказала мне, что когда я пытаюсь понять, с кем я собираюсь быть в долгосрочной перспективе, я становлюсь глупее».

«Похоже, она знает, о чем говорит!»

«Я знаю», — сказал я. «Больше всего я боюсь ввести тебя в заблуждение или причинить тебе боль».

Затем я вспомнил, что Дженнифер сказала мне после этого, прямо перед тем, как я невольно исполнил ее фантазию об изнасиловании.

«Ты действительно можешь быть таким тупым? Черт! Стефани права — ты действительно «тупой мальчик»! Какого черта она хочет, чтобы ТЫ был у нее первым, я никогда, блядь, не пойму. Ты будешь думать об этом так много, что все испортишь. Ты почти сделал это со мной, когда я хотела, чтобы ты лишил меня девственности!».

Позже Дженнифер сказала, что Я должен определять условия моих отношений, и что когда я это делаю, они успешны. Когда я отдавал полный контроль, все заканчивалось катастрофой. Когда я брал ответственность на себя, ситуация улучшалась. Дженнифер рассказала мне, как с этим справиться.

«Да, Стив, все так просто! Ты все еще можешь быть вдумчивым, беспокоиться о правильном и неправильном, беспокоиться о наших потребностях, и все еще определять условия, с которыми ТЫ можешь жить; которые, как ты думаешь, отвечают твоим представлениям о правильном и неправильном. В конце концов, если мы не можем принять это, то хороших отношений не получится. Ты не сможешь измениться, чтобы приспособиться ко всем. Когда ты пытаешься это сделать, проблемы становятся все хуже и хуже. Перестань пытаться угодить нам, как ты пытался угодить своей маме! Ты не добьешься большего успеха!».

По сути, моим единственным вариантом действий было выяснить, что я могу предложить Карин на данный момент, и сказать ей об этом. Она должна была принять решение о том, что делать в этот момент. Вопрос был в том, что я могу ей предложить? Что я был готов сделать и сказать сейчас? Есть ли у нее потребности, которые я мог бы удовлетворить сейчас? Я думал о том, что Карин сказала мне сегодня, а также в декабре и в июле прошлого года. Я думал о том, что мы делали вместе.

«Учитывая все, что я тебе сказал, ты все еще любишь меня?» — спросил я.

«Да, — вздохнула она, — безоговорочно. Вот почему я могу сказать тебе, чтобы ты делал то, что тебе нужно, со Стефани».

«Мы знаем, что у нас есть связь, и я уверен, что у нас есть страсть, но как насчет эмоциональной поддержки? Я понимаю, что ты оказывала ее мне. Что я сделал для тебя?»

«Я нуждалась в тебе, чтобы справиться со смертью Биргит, так же, как ты нуждался во мне. Мы с тобой любили ее так, как мама и папа никогда не смогут понять. Ты был единственным, кто мог бы помочь мне смириться, так же как я была единственной, кто мог бы сделать это для тебя, с помощью Биргит, конечно. Мы поддерживали друг друга. Если это не соответствует твоему критерию Комфорта, то я не знаю, что могло бы соответствовать!»

«Ты знаешь, что я не могу посвятить себя тебе на данный момент. Если мы займемся любовью, это должно быть с пониманием того, что если между нами и случится что-то постоянное, то через много лет, и что это может никогда не случиться. Это большой риск, Карин. То, что мы сделали в декабре, можно воспринимать как способ попрощаться с Биргит. Если мы сделаем это сейчас, это только для нас, и это откроет совершенно новую главу в книге нашей жизни».

«Я все это понимаю», — сказала она.

«Будет нелегко для каждому из нас», — сказал я. «Три года назад я дал обещание твоей сестре, которое не могу дать тебе».