Она не могла поднять глаза на мужчину, ребенка которого носила под своим сердцем. Отец Луизы. Неожиданно он стал для нее настолько чужим, что у нее возникло ощущение, будто она его никогда раньше не видела.

Пия опустила крышку унитаза и села на нее. Клочком туалетной бумаги она вытерла со лба холодный пот и заставила себя дышать спокойно и равномерно. Она из последних сил добралась из реанимационной палаты Ханны Херцманн до дамского туалета, где ее вывернуло наизнанку так, что, казалось, душа расстается с телом. В прошлом году с ней впервые случилось нечто подобное во время вскрытия трупа жертвы убийства, и свидетелем этого был только Хеннинг, поэтому дальше информация не просочилась. С тех пор это повторялось постоянно – при виде жертвы насилия у нее возникало нарушение кровообращения, ее начинало мутить, и она была вынуждена капитулировать.

Пия подошла к раковине и посмотрела в зеркало, из которого на нее глянул бледный призрак с темными кругами под глазами. Она сама не могла понять, почему после двадцати лет работы в полиции у нее вдруг появилась такая странная реакция. До сих пор она ни с кем об этом не говорила – ни с Кристофом, ни тем более с кем-нибудь из коллег, так как ей не хотелось, чтобы шеф направила ее в психологическую службу и, возможно, перевела бы на кабинетную работу. Конечно, она могла бы избегать ситуаций, подобных этой, находить какие-то отговорки и отправлять вместо себя своих коллег, но она этого не делала совершенно осознанно. Если она поддастся этой слабости, то на ее профессии вскоре можно будет поставить крест.

Через четверть часа она вышла из туалета, спустилась на лифте на первый этаж и направилась к своему автомобилю. Боденштайн несколько раз звонил ей на мобильный телефон. Она ему перезвонила, но он не ответил.

Когда она приехала в комиссариат, то все еще была под впечатлением своего визита к Ханне Херцманн. Это были две совершенно разные вещи – прочитать о результатах жесточайшего насилия в сухом судебно-медицинском протоколе и увидеть все это собственными глазами. Женщина не была похожа на себя, ее лицо было страшно обезображено кровоподтеками, все тело усеяно ушибами, ссадинами и синяками. Пия содрогнулась, вспомнив безразличный, потухший взгляд Ханны Херцманн, который на пару секунд встретился с ее взглядом. Потом она закрыла глаза.

Пия из собственного опыта знала, что такое почувствовать себя замаранной и опозоренной. Летом после окончания школы на отдыхе она познакомилась с мужчиной, который не пожелал, чтобы их отношения ограничились лишь курортным флиртом. Он последовал за ней во Франкфурт, стал ее преследовать и в конце концов напал на нее в ее квартире и изнасиловал. Пия скрыла это событие даже от своего бывшего мужа и попыталась вырвать его из своей жизни и забыть, но ей это не удалось. Ни одна женщина, которой пришлось однажды столкнуться с тем, что она физически не могла противостоять яростной решимости мужчины, никогда не забудет это унизительное чувство беспомощности, бесконечные минуты смертельного страха и потерю физической чистоты и самоуверенности. Пия не могла больше жить в квартире, где все это произошло. Через два семестра она бросила учебу на юридическом факультете и пошла работать в полицию. Она часто размышляла над тем, почему она тогда приняла такое решение, и даже если это произошло скорее неосознанно, она была уверена, что изнасилование сыграло в этом важную роль. В роли полицейского она чувствовала себя в состоянии оказать сопротивление. Не из-за оружия, которое она имела право носить, – ее самосознание стало другим, а кроме того, в университете она узнала, как выиграть поединок, несмотря на физическое превосходство противника.

Она вошла в кабинет и ничуть не удивилась, увидев Кая, который, несмотря на выходной, сидел за письменным столом.

– Остальные все еще в Шванхайме, – сообщил он ей. – Когда они приехали, Ротемунда в вагончике не оказалось.

– Супер! – Пия бросила рюкзак на один из стульев для посетителей и села за свой стол. В желудке все еще было мерзко. – Где шеф?

– Где-то по семейным делам. Сейчас ты – шеф.

Этого еще не хватало.

– Кстати, есть новые результаты из лаборатории, – объявил Кай. – Сперма, обнаруженная в вагине Ханны Херцманн, согласно анализу ДНК, без сомнений принадлежит Килиану Ротемунду. Я послал полицейский наряд к Винценцу Корнбихлеру, и он среди фотографий четверки преступников уверенно указал на фото Ротемунда. Он тот самый человек, которой уехал с Ханной Херцманн той ночью.

Пия лениво кивнула. Таким образом, подозрение в отношении Ротемунда в совершении преступления подтверждалось. И хотя это не вызвало у нее удивления, она по-прежнему не могла этого понять. В системе POLAS она нашла фотографию Ротемунда и стала ее задумчиво рассматривать.

Что могла сделать Ханна, чтобы вызвать к себе такую ненависть? На первый взгляд Ротемунд выглядел ухоженным, довольно симпатичным мужчиной. Какие бездны скрывались за его лицом с правильными чертами и этими голубыми глазами?

– Знаешь, о чем я еще подумал? – прервал Кай ее размышления.

– Нет.

– Согласно расчету движения проточной воды, нашу «русалку» должны были бросить в воду где-нибудь в том месте, где Нидда впадает в Майн. Кемпинг, в котором живет Ротемунд, расположен лишь в паре километров вверх по течению.

– Ты думаешь, что он может иметь отношение к «русалке»? – спросила Пия.

– Это, может быть, притянуто за уши, – допустил Кай, – но повреждения «русалки» и фрау Херцманн схожи. Обе были изнасилованы вагинально и анально, у обеих повреждения вызваны насильственным действием тупого предмета.

Взгляд Пии вновь вернулся к фотографии на мониторе.

– При этом он выглядит совершенно нормальным. Почти симпатичным, – сказала она.

– Н-да. О человеке трудно судить по внешности.

– А что, кстати, с пробой ДНК, которую взяли у «русалки»? – спросила Пия. – Есть что-нибудь новое?

– Нет. – Кай покачал головой и скорчил гримасу. – И это, к сожалению, делает менее состоятельной мою теорию о Ротемунде как убийце «русалки». ДНК не зарегистрирована, в том числе в Интерполе.

Зазвонил телефон Пии. Это был Кристиан Крёгер. Он и его команда закончили обыск в вагончике Ротемунда.

– Вы нашли что-нибудь существенное? – поинтересовалась Пия. Ее желудок постепенно пришел в норму и громко заурчал.

– В вагончике чисто, как в больнице. На постели чистое белье, все тщательно вымыто с хлоркой. Он насыпал ее во все стоки. На двери вагончика мы обнаружили несколько стертых отпечатков пальцев. Единственное, что может представлять интерес, – это волос.

– Волос?

– Длинный темно-каштановый волос. Он находился между подушками угловой скамейки. Минутку, Пия, не отключайся…

Пия слышала, как Крёгер с кем-то разговаривал.

У Ханны Херцманн длинные темные волосы. Может быть, она отвозила Килиана Ротемунда в среду ночью домой? Значит, она была в его вагончике? Но что их могло связывать? Возможно, что расследования Ханны были действительно связаны с «Королями дороги»?