– Значит, Джема хорошая, а Наташа плохая?

– Я же сказал, Джема свое получит. Но гнать в три шеи мы ее не станем. И ты лучше об этом не заикайся. Или я решу, что Джема тебе мешает.

– Не понял!

– А чего тут непонятного? Джема взяла на себя банк, ты – бизнес Алекса. Но ты же можешь взять и банк, если ее не будет? Ты у нас пока единственный кандидат на это место. Если не считать Джемы.

– Ты думаешь, я на нее из-за банка злюсь?! – взвыл от возмущения Пуп.

– Нет. Но расстановка такая, как я сказал. И если с Джемой вдруг что-то случится, мы с тебя спросим… Так что сто раз подумай, прежде чем что-то сделать.

– Я двести раз подумал и все для себя решил!

– Смотри, я тебя предупредил.

Семен прекрасно понимал Игоря. Но ведь он управляет механизмом, в котором Пуп и Джема – основные элементы. И он не должен допустить, чтобы эти шестеренки сломались друг о друга, разрушив то, что создавалось годами.

– Я все сказал.

Семен вспомнил тот презрительный взгляд, каким Пуп на него посмотрел. Он понимал брата Наташи, но сегодня он на него зол. Потому руки на прощание не подал.

Семен спустился во двор, сел в машину. Харитон присоединился к нему.

– Сэм, ты все правильно сказал. Нам тут грызня не нужна. А Джему наказать надо…

Семен дождался, когда перед машиной откроются выездные ворота. Только тогда сказал:

– Накажем.

– Лишь бы только с Наташкой ничего не случилось… Да нет, не случилось! – всполошился вдруг Харитон и хлопнул водителя по плечу, чтобы тот остановился. – Смотри, живая и невредимая!

Наташа стояла на тротуаре по ту сторону дороги. С распущенными волосами. Пальто на ней, лаковые сапоги. Кейс в руке. Уж не деньги ли там, которые обещал Делавар?

Машина остановилась, и Семен тут же вышел из нее. Широким шагом направился к девушке, но на полпути остановился. Он, конечно, очень за нее переживал. И очень рад, что она жива. Но ведь она его предала. Она ему изменила…

Наташа на месте не устояла. Отшвырнула в сторону кейс и побежала к Семену. Он видел, как из ее глаз хлынули слезы. А когда она бросилась к нему на шею, услышал рыдания, сквозь которые раздался крик:

– Они там, в машине!

Одной рукой она держалась за его шею, а другой показала на «Ниву», что стояла в отдалении.

– Я не хочу умирать! Спаси…

Наташа не договорила. В глубине «Нивы» мелькнул огонек, и она дернулась, будто сзади ее ударили.

Тут же послышались выстрелы. Это телохранители бежали к «Ниве», на ходу разряжая в нее пистолеты. А Харитон схватил Семена за руку, чтобы увести за машину. Он повиновался, но спрятался за «Мерседес» вместе с Наташей.

Она была еще жива. Изо рта на подбородок стекала струйка крови, в гаснущих глазах – страх перед смертью, но улыбка счастливая, хотя девушка и умирала.

– В кейсе бомба, – глядя на Семена, пробормотала она. – Они говорили, я слышала… Если бомба не сработает, будет снайпер… В тебя… Но лучше я… Я виновата… Очень… Прости… И не отпускай!..

Наташа конвульсивно вцепилась в руку Семена, он накрыл ее ладонь своими губами. Но хватка ослабла, пальцы разжались. Наташа затихла. Навсегда. Ее глаза смотрели в небо. В вечность. И Семен, взвыв раненым волком, устремил туда взгляд.

* * *

Джема еще ничего не знала. Наташу застрелили, на Семена покушались, а она не в курсе. Чапик ее сдал, Жору вот-вот за жабры возьмут, а ей хоть бы хны. Загадочно улыбается, глядя, с каким удивлением Семен смотрит на новую горничную.

Красивая девчонка, стройная, в коротком темно-сером платье под белым фартучком. И улыбка у нее такая, как будто вот-вот стриптиз исполнять начнет. Но красота эта и сексуальность Семена не волновали. Не до того. Наташа в морге, жизнь разрушена…

– Настя ее зовут. Будет у нас работать. Самой мне некогда, – развела руками Джема. – А Настя и готовить умеет, и с уборкой справится…

– А как насчет переспать? – тяжело глянул на нее Семен. – Мало ли, вдруг мне скучно станет.

И на девушку он посмотрел, но, судя по всему, этот вопрос ничуть ее не смутил. Вроде как потупила взгляд, но ни стыда в нем, ни совести. Один только холодный расчет. За жаркие страсти.

– Ну, зачем ты так, дорогой? – Джема возмутилась, но как-то не очень натурально.

– А затем… Настя, ты на сегодня свободна.

Девушка кивнула и пошла переодеваться.

– Зачем я так, спрашиваешь? А затем…

Семен опустился в кресло, закинул голову назад, закрыл глаза. Волки в душе воют, на Джему и смотреть не хочется.

– Лучше я дома с Настей зажгу, чем где-то на стороне, да? А может, ты к нам с ней в постель ляжешь?

– Сам придумал? – без возмущения спросила Джема.

– Нет, жизнь подсказала… Алекс баб на двоих с Делаваром расписывал. Потому что хитрозадый. И ты такая же. Вы с ним – два сапога пара…

– Что ты такое говоришь? – забеспокоилась Джема.

– То и говорю. Алекс Делавара приручал. А ты меня на привязь посадить хочешь… Алекс Наташу на иглу посадил. И ты ее в эту яму столкнула.

– Когда я ее столкнула?

– А когда Жору наняла.

Семен открыл глаза и свирепо глянул на Джему. Та вздрогнула от неожиданности, невольно шагнула назад.

– Я уже все знаю. Ты Жоре из больницы звонила, чтобы он меня в моей постели с Наташей ждал.

– Это неправда!

Джема пыталась держать хорошую мину, но слишком уж плохая игра, чтобы ей это удавалось.

– Жору за яйца взяли, – слукавил Семен. – Он раскололся, но дело не в том. Дело в том, что Наташа к Алексу попала. И Делавар на ней сыграл. Тротилу в кейс напихал, ей дал, ко мне послал… Мы вместе должны были подняться в воздух. И в небо. И я жалею, что этого не случилось. Лучше бы мы вместе, чем она одна…

– Что «она одна»? – затаив дыхание, спросила Джема.

– Кейс она выбросила, ко мне пошла. Мина не сработала, и снайпер промазал. Верней, это Наташа меня своим телом закрыла… Ты подлости ради меня делаешь, а она умерла за меня. Есть разница? – Семен готов был сжечь Джему взглядом.

– Она умерла?!

– Нет ее! Убили!.. Ты подставила ее. Из-за тебя она к Алексу попала. Из-за тебя погибла!.. Ну и что мне с тобой делать?..

Наташи больше нет. Вслед за ней на тот свет отправился и сам Делавар, на пару со снайпером. Телохранители Семена стреляли метко, не оставив им ни единого шанса на спасение. Их упокоили на месте, без всяких выяснений. Что ж, это хорошо. Никто не должен знать, что Нахрап – невинная жертва. Никто и не узнает… Впрочем, это слабое для Семена утешение…