по тому как их было много, можно было предположить что здесь собралось всё племя.

«Странный какой-то сон» — пришла в голову первая мысль, но вместе с возвращавшейся чувствительностью, до меня потихоньку доходило что я вовсе не сплю, и всё по-правдашнему.

Лица поначалу двоились, видимо та дрянь которой меня траванули — (а иначе и быть не могло, не мог я так "устать" на ровном месте, что аж сознание потерял), как-то влияла на глаза, и пока я промаргивался, успел испугаться что это навсегда, и зрение не вернётся.

— Вот она, главная ошибка людей. — всё больше распаляясь, повысил голос, продолжая «работать» на толпу, Клаус. — каждый считает себя центром мироздания, и не понимает, что на самом деле, не более чем бесполезная песчинка где-нибудь на его задворках!..

— Хорош базарить! — негромко, но достаточно для того чтобы все услышали, перебил оратора Леонид. — Достал уже своими воплями... Голова болит...

Клаус замолчал, и развернувшись к «нарушителю» своего триумфа, — который, так же как и я, сидел на земле со связанными за спиной руками, — «впился в него глазами».

— А ты не думал что моя речь, это самое умное из того, что ты слышал за всю свою никчемную жизнь? — сделав несколько шагов и подойдя почти вплотную, Клаус присел, так чтобы находится на одном уровне с пленником.

— Да пошёл ты... — отвернулся Леонид. — Тоже мне... Пророк херов...

Я думал что Клаус его убьёт, или хотя бы ударит, но тот почти сразу поднялся, и делая шаг в сторону, приказал, — Заклейте ему рот!

— Ты тоже не хочешь меня слушать? — резко развернулся он ко мне.

Спорить, сидя со связанными руками, резона не было, поэтому я и не стал.

— Хочу. — просто кивнул я.

На лице Клауса заиграла довольная улыбка, очень похожая на ту с которой он уплетал сахар в нашу первую встречу.

— Вот и отлично. Ты даже не догадываешься сколько лет я ждал этого момента. — видимо решив не распыляться, а доложить всё конкретно мне, «снижая громкость» продолжил он.

— Двадцать? — озвучил я первое что пришло в голову.

Клаус злорадно засмеялся.

— Два-адцааать? — угрожающе прошипел он, ещё активнее буравя меня глазами — по твоему, двадцать лет, это много?

Я молчал.

— Двадцать... Тоже мне, рассмешил... Можно подумать...

Но что он мог подумать, я не узнал, в этот самый момент трое здоровых мужиков попытались заклеить Леониду рот, а он, отчаянно сопротивляясь, заорал дурным голосом, используя сплошь непечатные слова.

— ...ать! — ...тать! ...рать!

Но силы были не равны, и его крики почти сразу перешли в бестолковое мычание.

Отвлекшись на Леонида, Клаус поднялся, и сразу же забыв про меня, продолжил толкать свою победную речь в народ.

— Братья и сестры! Этот день настал! — уперев руки в бока, приосанился он, и дождавшись когда, одобрительно заревев, толпа ответит на его посыл, ещё более воодушевленно продолжил.

— Семьдесят лет мы ждали этого момента! Семьдесят долгих лет!

После этих слов охотники забилась в экстазе, а Клаус развернулся, и глядя куда-то за меня, уже не так громко, но с гораздо большим чувством, добавил.

— И этот момент настал!..

Взор его устремился на что-то за моей спиной, и едва ли не под барабанный бой на площадь вытолкали длинный прицеп с установленной на нём клеткой.

И все бы ничего, но в ней лежал Твареныш.

— Послушай... Зачем тебе это надо? — с того самого момента «пробуждения» со связанными руками, я, надеясь на спасение, не позволял себе раскисать, каждую секунду ожидая появления Аниного питомца, но точно не в таком виде, и не в клетке. А тут прям накрыло.

— Надо что? — тут же подсел ко мне Клаус, словно только и ждал моего вопроса.

— Ну это... — я хотел раскинуть руками, чтобы показать «это», но не смог, поскольку они были связаны.

Но Клаус всё и так понял,

— Ничего личного... Василий... — протянул он, и так неестественно ощерился, что у меня не осталось никаких сомнений — наш главохотник под хорошим кайфом. Ну а с наркоманами говорить — такое себе удовольствие.

— Ничего личного-о... — ещё раз сгримасничал он, и поднявшись, махнул рукой, подзывая кого-то из своих.

— В подвал их пока киньте, и охрану поставьте. Думаю дварф раньше полуночи не проснётся. — почти нормальным голосом приказал он.

Нас, меня и Леонида, подняли на ноги, и едва не пинками погнали куда-то за полуразрушенный дом.

****

— Вот блядство!.. — резко выдохнул Леонид, когда я, кое-как извернувшись, раскрутил закрученный прямо по волосам скотч.

— И я о чём. Капут, походу, нам.

— Ты за меня-то не говори... Мне гадалка нагадала что умру я в девяносто шесть лет в своей постели, в окружении внуков и правнуков.

— Я рад за тебя. — история с гадалкой оптимизма не придавала, поэтому если он и хотел подбодрить меня этим, то не получилось.

— Не раскисай! Надо думать, анализировать надо! — На какой-то миг мне показалось что мой товарищ тоже что-то принял, но, скорее всего, это были всего лишь эмоции, которых у меня сейчас, почему-то, не было.

— Думать... Ну да, наверное, было бы неплохо. Только я даже не знаю за что зацепиться. С чего думать начать. Твареныш в клетке, непонятно жив ли, мы в подвале... Тоска прям какая-то...

— Так ты что, не слышал про что этот педик вещал битый час? — настороженно покосился Леонид.

— Ну... что-то про момент которого очень долго ждали. Нет? — вроде бы было ещё что-то, но не вспоминается, видимо та дрянь которой меня вырубили, не только на зрение, но ещё и на голову повлияла.

— Про момент это он в конце уже затирал, а с самого начала интересные вещи рассказывал, целую лекцию толкнул. Не всё я понял, но отдельные фрагменты уяснил.

— И какие?

— Если коротко — он хочет нас всех убить. И меня, и тебя, и питомца твоего.

— Тоже мне, открытие... — ожидая чего-то неожиданного, я даже расстроился от столь «постной» новости.

— Да это еще не всё! — продолжил Леонид, — тут соль в том, что наши жизни, или смерти, как-то связаны с порталом!

— В