«Правитель Болгарского ханства Верховный (Старший) хан жил в г. Болгаре, расположенном на левом берегу Волги, 120 км. ниже нынешней Казани» (13, 223). «В 922 г. по Р.Х. хан Болгара Алмас Салки принимает Ислам от приглашенных им арабов и берет себе имя Ягафар, как имя отца (отчество) принимает имя Габдулла» (там же, 225).

Но есть и другие сведения о Волжской Булгарии, оставленные посетившими Поволжье и Урал миссионерами-католиками (начало — первая половина XIII в.): «Великая Булгария — великое и могущественное царство с богатыми городами, но все там — язычники[131]. В том царстве говорят в народе, что все они скоро должны стать христианами и подчиниться римской церкви, но дня, как говорят, они не знают, а слышали так от своих мудрецов» (2, 80–81).

Видимо, успехи арабов-миссионеров в последующем были не столь успешны, а сведения о почти массовом принятии Ислама от арабов в «домонгольскую эпоху» и уже только в XIV в. — монголо-татарами от местных, «оккупированных ими автохтонов» и от арабов, в историографии, надо полагать, сильно преувеличены. И появились эти сведения именно с подачи арабов с конца XIV в.

Таким образом, арабы, по их же данным, проникли в X в. на Среднюю Волгу и начали распространять здесь Ислам. Но вспомним, что именно здесь, на левобережье Камы и Волги, судя по сопоставлению данных В. В. Бартольда и сведений араба Ибн аль-Асира, было место пребывания на летних кочевьях тех же татар с Восточного Туркестана, Джунгарии и Баласангуна. Может возникнуть вопрос — а почему арабы в X в. не оставили сведений о татарах на Средней Волге?

Но те же арабы, часто посещавшие Китай, как мы видели чуть выше, в X в., также «не оставили» сведений о татарах Восточного Туркестана и Иньшаня, хотя китайцы о татарах были прекрасно осведомлены еще в VIII в., при династии Тан. И были эти «Да-да» (татары) весьма известным в Китае народом.

Тут вывод может быть лишь один — раннесредневековые арабы (или те, через кого дошли до нас их сведения) убрали эти сведения из своей историографии, и оставили сведения лишь о татарах Чынгыз хана и о татарах XII века — те, которые сообщил нам Ибн аль-Асир.

Скорее всего, сведения о древних (раннесредневековых) татарах в Поволжье, Причерноморье и Дешт-и-Кыпчаке были убраны из арабской историографии именно при мамлюках, в XIII–XIV вв., одновременно с составлением историографии персов и китайцев — но независимо от них, и благодаря этому «разнобою» мы можем установить истину о наших предках.

В библиотеке Джона Райландса (Манчестерский университет, Великобритания) имеется «рукопись восточно-тюркского перевода священного для нас Корана… Языковые особенности этой рукописи свидетельствовали о том, что это был очень древний язык» (6, 69).

Рукопись представляет собой 14-томный список караханидской эпохи, изготовленный на кашгарском диалекте в Восточном Туркестане в XI–XII вв.

Первичная рукопись, с которой был сделан упомянутый список, «представляет собой (тюркский) перевод с подстрочного персидского перевода Корана, выполненного группой лиц на основе «Тафсира» Табари в период саманидского правителя Мансура бин Нуха (961–977 гг.), в языке которого отражаются диалекты переводчиков — жителей Исфиджаба и Аргу»[132] (там же, 69–70).

Из приведенного примера видно, что еще в X в. Коран был переведен на «древний тюркский» (или «уйгуро-караханидский») язык в Восточном Туркестане, то есть, как следует из древнего персидского источника X в. «Худуд ал-алам», на язык, распространенный «в стране тугузугузов (уйгуров) и татар» (53, 132). Но в том же «Худуд ал-алам» «татары названы частью тугузугузов» — уйгуров (8, 559). То есть, языки, надо полагать, были весьма близки — если вообще отличались.

Необходимо пояснить, что и ныне язык уйгуров — язык самый близкий к татарскому языку в «тюркской языковой семье» (не считая башкирского языка — но последний практически одинаковый с татарским языком), да и антропологический тип уйгуров в основном схож с татарским. Уйгуры также в основном мусульмане-сунниты. Уйгуров ныне примерно столько же, сколько и современных татар — было около 8 млн. к 80-м гг. XX в., живут в основном на территории Китайской Народной Республики (Уйгурский автономный округ — Восточный Туркестан) (94, 1393). И еще, следует отметить — общее название нации «уйгур» было введено только в 1921 году (и язык был принят официальный современный — «новоуйгурский», а «староуйгурский» и татарский языки были еще более схожи). И в состав «новоуйгурской нации» вошли представители многих народностей Восточного Туркестана, в том числе и татары, оставшиеся там (в живых) после распада Монгольской Державы.

Также вспомним, что «уйгуро-караханидский» язык «послужил базой литературного языка, сложившегося в Улусе Джучи» — старотатарского литературного языка (106, 101). То есть, на каком языке писали и говорили татаро-монголы до Чынгыз хана, на том они и продолжали писать и говорить при нем и после него — с поправкой на изменения в языке за две-три сотни лет.

И вот эти «татары и тугузугузы» переводят на свой язык Коран в X в. В то же время принял Ислам на Средней Волге хан Болгарии. С землями по соседству с Болгарией было постоянное сообщение у татар Восточного Туркестана — перегон скота на летние пастбища. Также шли туда и торговые пути и были налажены торговые связи, шли туда и караваны с охраной, как мы видели выше, и соответственно, купцы. И естественно там, в Поволжье — на Средней и Нижней Волге, также как и в других районах Евразии, оседает часть прибывающих татар.

И хотя советской историографией этим «оседающим кочевникам» приписывается самая различная этническая принадлежность (76), приведу мнение академика М. А. Усманова, высказанное им еще в советское время, несмотря на то, что тогда «общепризнанной» была «булгарская теория происхождения татарского народа»: «Одним из основных компонентов современных казанских татар в этногенетическом и культурно-духовном отношениях являются тюркские племена Булгарского государства, которые занимали доминирующее положение в нем как в развитии социально-политической жизни, так и в создании духовной и материальной культур» (105, 25).

И еще — «Как полагают археологи, удельный вес небулгарских тюркских племен в Булгарии был более значителен, чем это казалось прежде. По языку и культуре эти племена, видимо, резко не отличались от своих сородичей южных степей X–XII и XIII–XIV вв.» (105, 25). То есть, наше мнение подтверждается уже современными данными археологии и выводом академика М. А. Усманова, который пришел к нему, изучая средневековые татарские исторические источники. Подтверждается, что в Поволжье оседали «южные тюркские племена, занимая доминирующее положение и в культуре, и в социально-политической жизни» местных народов и племен, а с юго-востока, мы видели выше, могли прибывать и «занимать доминирующее положение» только татары из Восточного Туркестана, Кимакского государства.