– Кому война, а кому мать родна. В мутной водичке завсегда лучше ловится. Кончится все, поживу человеком, хватит, намаялся.

– Про меня не забудь, как жить человеком начнешь.

Зотов нечаянно налег на дверь. Тишину прорезал едва различимый, протяжненький скрип. Идиот. Разговор оборвался. Равномерно тикали ходики на стене. Чик-чик, чик-чик. Кровь в висках закипела. Послышался стук отодвинутого стула и мягкие, крадущиеся шаги. Дверь резко распахнулась.Анна, возникшая на пороге, подозрительно щурилась. Зотов спал, уютно свернувшись калачиком.

Глава 17

Остаток ночи Зотов провел в настороженном забытье. Анна вернулась, тихонечко лежала под боком, жарко дышала в ухо. Едва в грязном окне забрезжил рассвет, поднялась и ушла. Слышались шаги и тихий, вкрадчивый разговор. Швыркал веник. Утренняя тишина наполнилась гулом автомобильных моторов. Началось. Зотов сел и принялся натягивать сапоги. Его немножко трясло, по спине бежал холодок. Нет ничего хуже томительной неизвестности.

– Виктор, вставай, – в дверь просунулась Ерохина, бледная, возбужденная, с черными кругами вокруг глаз. – Ох, ты уже. Начальство едет. – она виновато улыбнулась, беря автомат Зотова. – Извини, так положено. И пистолет.

– Пожалуйста, – Зотов извлек из-под подушки расстегнутую кобуру с ТТ, перехватил протянувшуюся руку и рывком завалил девушку под себя.

– Пусти, – Анька не пыталась сопротивляться.

– Не успеем?

– Успокойся ты…, – счастливо пискнула Анька.

Зотов отстранился.

– Неугомонный, –Ерохина вскочила, поправляя одежду. – Время нашел… Сиди тут, тебя позовут.

Зотов остался один. Оружие забрали. Да-с, положеньице… Ничего, бывало и хуже. Он оделся и надраил сапоги краем покрывала с выдранной бахромой. Какой никакой, а урон противнику нанесен.

На улице захлопали двери машин, донеслись приглушенные голоса. Дом наполнился топотом ног.

– Ну и свинарник, – брезгливо сказал тонкий, властный голос.

– Вы хотели неприметное место, Бронислав Владиславович, – оправдывалась Анна.

– Спасибо, хоть не солдатский сортир.

– Вот сюда, пожалуйста.

Половицы душераздирающе заскрипели.

Побледневшая Анна заглянула в дверь.

– Вас ждут, Виктор Палыч, – и упорхнула.

Зотов встряхнулся, подышал, успокаиваясь, одернул куртку и вышел в соседнюю комнату. За наскоро прибранным столом сидел человек. Зотов откровенно разочаровался, не таким представлял себе печально известного хозяина брянских лесов. В образе Дьявола не оказалось ничего демонического. На стуле, закинув ногу на ногу, расслабленно сидел маленький, тщедушный человечек лет сорока с морщинистым крысиным лицом, оттопыренными ушами и глазами на выкате. Под кожаным пальто немецкий офицерский мундир, на столе фуражка с кокардой. Длинные пальцы выстукивали неслышную дробь по крышке стола. Внешность никак не вязалась с громкой и зловещей славой этого человека. Уроженец Витебской губернии, участник Гражданской, член ВКПб, исключен из членов ВКПб, осужден за участие в контрреволюционном заговоре, но раз жив, значит особо ни в чем не замешан. По образованию химик-технолог. С осени сорок первого немецкая подстилка. Наполовину поляк, наполовину немец, ярый патриот России без комуняк и жидов. М-да, точно, кому еще Россию любить как не ему? Убийца, военный преступник, поклонник виселиц и массовых пулеметных расстрелов.

– Бронислав Владиславович Каминский, обер-бургомистр Локотской республики, – Дьявол радушно привстал. – А вы, полагаю…

– Виктор Павлович Зотов, – представился Зотов. – Громкими званиями похвастаться не могу.

– Наслышан, – Каминский показал на стул напротив себя.

– Надеюсь, только хорошее? – сострил Зотов, присаживаясь.

– Разное, – уклонился Каминский. – Этим вы мне и нравитесь.

Взгляд пристальный, изучающий.

– Только вы и я? – Зотов огляделся. – С чего такое доверие? Вдруг брошусь?

Каминский прищурил глаза.

– Не броситесь. Вы кто угодно, но, в первую очередь, благоразумный человек, не из тех, кто думает, что убив меня, решит ряд насущных проблем. Кофе?

– Не откажусь.

Каминский отвинтил крышку стоящего на столе литрового термоса и наполнил две фарфоровые чашки. По грязной избе пополз аромат свежесваренного кофе.

– Извините, очень сладкий, другого не пью.

– Ничего, я от природы неприхотлив, – Зотов пригубил дягтярно-черный, крепкий, густо-сладкий напиток. Давненько такого не пил. Хорошо при немцах живут. В голове прояснилось, лоб покинула тупая, ноющая боль. Со стороны это походило на встречу старых друзей.

Каминский посмотрел на хмурый рассвет за окном и сказал:

– Такое прекрасное утро не хочется портить дурно пахнущими делами, – и слабо улыбнулся. – Черт, не умею делать театральные паузы. Вот предшественник мой, Воскобойников, любил театр. Всегда роли играл: ушел в шестнадцатом добровольцем на фронт за царя и отечество, потом к красным переметнулся, в двадцатом к зеленым ушел, вольной жизни искать, десять лет скрывался с поддельными документами, явился с повинной в ОГПУ, три года в ссылке и в Локоть, где мы и познакомились. Потрясающий человек. Ваши убили его, настоящего русского патриота. Осенью открою театр, назову в честь Константина Павловича.

– Постараемся быть на премьере с цветами, – хищно осклабился Зотов.

– Мы будем ждать, – совершенно серьезно отозвался Каминский. – Я ведь без подвоха сказал. Мы восстанавливаем мирную жизнь.

– Я видел методы.

– Обычные методы, – пожал хрупкими плечами Каминский. – Не лучше и не хуже, чем у большевиков, будем честны. Вы умный человек, Виктор Павлович, должны понимать. Великие свершения всегда начинаются с крови и жертв.

– Позвали обмениваться банальностями? – Зотов поглядел поверх чашки. – Порассуждать за кофе о будущем?

– Нет, что вы, – спохватился Каминский. – Пытался зайти издалека, простите, не получилось. Мы в самом начале пути, многие нас не понимают и никогда не поймут. Не буду скрывать, партизаны нам очень мешают, но это привычное, неизбежное зло. Рано или поздно мы прекратим эту братоубийственную войну.

– Братоубийственную? – вскинул Зотов бровь. Месье Каминский умел удивлять.

– А как иначе? Здесь, на русской земле, русские убивают русских. Хочется вам этого или нет. Немцы рвутся к Москве, делая основную работу за нас. Вы ведь участвовали в нападении на Тарасовку?

– Присутствовал, скажем так, – мило улыбнулся Зотов. Ерохина, чертова баба, все донесла. Ничего, после поговорим…

– Значит, сами все видели, – самодовольно скорчился Каминский. – Пустой и никчемный, террористический акт. Какие цели достигнуты? Никаких. Уже вчера деревни вернулись под наш полный контроль. Русские убивали русских.

– Мне привиделись мадьяры и немцы.

– Нам помогают на первых порах, что тут скрывать? Уже сейчас у нас бронетехника, артиллерия, регулярные части. Пол года назад подразделения Локотской республики насчитывала шестьсот человек, на данный момент две тысячи. Обученных, вооруженных, экипированных. К зиме будет