сразу же рванул сюда, – неуверенно продолжил Петр Егорович. – По пути прихватил сына. Он эту ночь провел у друга, пришлось ему звонить и просить выехать мне навстречу.

– Да, я был у другана. Обмывали его новую тачку. Встретились с отцом и вместе приехали сюда, – заключил Женя, кажется, решив сломать себе все пальцы. – Запретил мне садиться за руль.

– Так было надо, сынок, – мягко заметил Петр Егорович. – Я и сейчас считаю, что ты не должен ходить на работу. Подождут твои дела.

– Я разберусь, пап.

Тут-то Гурову и удалось заглянуть в глаза парня. То, что он достаточно хорошо прятал внутри себя, на мгновение вырвалось наружу. Совершенно сумасшедший страх, как перед чем-то неизведанным, черным и непременно с горьким финалом. Так смотрит ребенок на бормашину, впервые оказавшись в кабинете дантиста.

Петр Егорович подался вперед, снова пытаясь привлечь к себе внимание.

– Вы поймите нас правильно. Еще вчера все было в порядке, а сегодня мы узнаем, что моя мать убила человека. И не кого-то постороннего, а почти что члена семьи. В голове не укладывается. Да что я вам рассказываю, господи!

– Я понимаю, – ответил на этот крик души Гуров. – Итак, Елизавета Ильинична попросила вас срочно приехать, правильно? Или просто сообщила о случившемся?

– Не просила она приехать, – ответил Петр Егорович. – Просто поставила перед фактом. Конечно, дома оставаться я уже не мог. Мама наверняка хотела, чтобы я приехал, иначе зачем тогда было звонить мне с утра? Подхватился и полетел за сыном.

– Во сколько вы были здесь?

– В половине девятого утра, где-то так. Здесь уже была полиция, а чуть позже приехала и «скорая помощь». Ой, нет. Около девяти. Мы приехали около девяти утра. Сын, ты не помнишь?

– Не помню, – отвернулся Женя.

– Раньше между Елизаветой Ильиничной и Кариной случались конфликты?

Отец и сын переглянулись. Ответить решил Женя.

– Я бы знал, – твердо произнес он.

– Но ваша бабушка заявила о насилии с ее стороны. – Гуров склонил голову набок.

– Она не могла такого сказать, – дернул головой Женя.

– И тем не менее. Придумывать нам незачем.

– Над ней никто не издевался, – повысил голос Женя. – Никто и никогда. Я с ней с рождения живу, она мне мать заменила. И когда Кэрри… Карина появилась, то они сразу же поладили, с первой минуты знакомства. Бабушке Карина понравилась, она была не против того, чтобы мы все жили в одной квартире.

– А давно вы с Кариной стали жить вместе?

– Да скоро год уже.

– И бабушка ни разу вам не рассказывала о том, что, например, они с Кариной что-то не поделили, поспорили? Может быть, вы пропустили мимо ушей? Забыли?

– Да не было ничего такого! – воскликнул Женя, но его слова прозвучали как-то неуверенно.

– Жень, тише, – попросил сына Петр Егорович и посмотрел на Гурова. – Я подтверждаю его слова. Все так и есть. Все так, как он говорит. С мамой мы созваниваемся довольно часто, она от меня редко что скрывает. Рассказала бы и о конфликтах, но она никогда не поднимала эту тему. Да и я не могу представить, чтобы такая милая девушка, как Карина, могла сказать что-то поперек.

– Иногда люди молчат о чем-то очень долго, – произнес Гуров. – Они запуганы, им угрожают. Не ваш случай?

– Да о чем вы говорите?! – вскочил на ноги Женя.

– Сядь, сын, – попросил Петр Егорович.

Но Женя уже ничего не слышал. Он вскочил на ноги и сделал шаг вперед.

– Мы видели Карину, – громко заявил он, нависая над Гуровым. – Пришлось чуть ли не перешагивать через нее. Это у вас работа такая – плевать на чувства людей? И бабушку в другой комнате держите – зачем? Она старый человек, здоровье уже не то. Что вы там с ней делаете?

Гуров даже и не думал вставать со стула.

– Возьмите себя в руки, Евгений, или мне придется пригласить коллег для того, чтобы вас проводили в отдел полиции, – холодно произнес он. – Полагаю, там разговор будет происходить в более спокойной обстановке.

Женя отступил, уперся руками в бедра и задрал лицо к потолку, шумно дыша через нос. Казалось, пытался справиться с яростью.

– Я же могу закурить? – спросил он наконец.

– Можете, – разрешил Гуров.

Женя подошел к окну, отворил створку. Вытащил из кармана электронную сигарету и глубоко затянулся. Выдохнул мощное белое облако, но его затянуло сквозняком обратно в комнату. Гуров почувствовал сильный химический запах ванили. Ароматом это никак нельзя было назвать.

Он обернулся. Солнце светило Жене в спину, и лица его не было видно. Но и того, что услышал и увидел Гуров, хватило для того, чтобы понять, что парень на серьезном взводе.

– Сынок… – упавшим голосом пробормотал Петр Егорович.

– Да помолчи ты, – раздраженно перебил отца Женя. – Сколько мы тут сидим? Чего ждем? Почему нас не пускают к ней? Почему вообще разрешили остаться в квартире, а не сказали, чтобы мы подождали на улице? А теперь все эти тупые вопросы, ответы на которые вам вообще не нужны. Зачем вам знать, во сколько проснулся отец и в каком часу заявился? И про мое алиби спросите. Только теперь что это даст? Так я вас обрадую: у меня алиби есть, о чем я очень жалею. Может быть, останься я этой ночью дома, то и не случилось бы ничего. Но вы же все уже поняли и решили, верно? Убийца в соседней комнате. Чего вы ждете? Заломили бабке руки за спину и увезли. Делов-то.

Дверь из соседней комнаты приоткрылась, на пороге появился Стас.

– Лев Иванович? – коротко обозначил он свою позицию.

Гуров едва заметно качнул головой. Стас ждал.

– А, Лев Иванович? Скажете хоть что-нибудь? – издевательским тоном спросил Женя.

Гуров поднялся со стула, сложил руки на груди.