Когда Патрик сообщил ей ужасную новость, она упала в обморок и много дней не вставала с постели, находясь в каталептическом состоянии. После того как первый шок прошел, она все равно оставалась в некоторой прострации, отказывалась от еды и не желала никого видеть. Известные и неизвестные люди со всего мира присылали ей письма с соболезнованиями и словами утешения. Она отказывалась их читать. Отчаявшийся Патрик не знал, как вывести ее из этого состояния, в которое она погружалась все глубже. Он рассылал ответные письма и телеграммы, звонил родственникам, чтобы поблагодарить их за поддержку. А Мадам отказывалась даже слышать о них. Она снова замкнулась в себе.

Но однажды Патрик нашел «лекарство», способное вернуть Хелену к жизни. Примерно через две недели после смерти Горация он получил письмо с соболезнованиями от Сесила Битона. Кроме дружеского сочувствия, в письме были волшебные слова, способные вызвать «пробуждение», которого Патрик тщетно ждал все это время. «Грэм Сазерленд[141], – писал Битон, – хотел бы написать портрет вашей патронессы. Этот шанс нельзя упустить. Если мадам Рубинштейн захочет узнать о нем подробней, скажите ей, что он написал портреты Сомерсета Моэма, Уинстона Черчилля и лорда Бивербрука[142], которые уже признаны шедеврами… Я знаю, что ваша пожилая дама с ума сходит по известности. Если он напишет ее портрет, его можно будет хорошо перепродать. Она станет первой женщиной, которую он напишет».

Патрик бросился к Хелене в надежде убедить ее.

– Мадам, в Англии есть очень известный художник, который хочет написать ваш портрет. Вы должны согласиться.

– Не сейчас.

– Но Мадам, он написал портреты Моэма, Черчилля, Бивербрука, но никогда еще не писал портретов знаменитых женщин.

Он попал в точку. Она повернулась к нему и, приподнявшись на подушках, сказала слабым голосом:

– Знаменитых женщин? А еще что вы о нем знаете?

На самом деле больше ничего он не знал. Патрик стал придумывать разные небылицы об этом художнике, естественно скрыв тот факт, что о нем написал в письме Сесил Битон. Он также не сказал, что Моэму и Черчиллю очень не понравились те портреты, что написал Сазерленд.

– Гораций очень любил Англию. Завтра же и поедем[143].

Первые работы Грэма Сазерленда появились в двадцатые годы – это были в основном офорты и картины реалистического направления. Затем он начал рисовать пейзажи в стиле символистов, за которыми последовали странные полотна, напоминавшие картины экспрессионистов и сюрреалистического Пикассо тридцатых годов. Во время войны Сазерленд увлекся видами разрушенных бомбардировками домов и без конца рисовал руины и остовы зданий. Наконец, в середине сороковых, он обрел свой стиль: резкие изломанные линии, напоминавшие или странного вида растения, или чудовищ. Но прославился он, конечно, как портретист.

Патрик предупредил Цеску о скором приезде Мадам в Лондон, и господин Фортер отправил в аэропорт два «роллс-ройса». Хелену отвезли в отель Claridge. В холле ее встретил сам директор, господин Ван Тюин. Поднимаясь на свой этаж в лифте, Мадам столкнулась с принцем Филиппом, супругом королевы, которого сопровождал элегантно одетый паж. Хелена их даже не заметила…

Сазерленд был, конечно, не Пикассо, и когда он узнал о приезде Хелены, то сразу пригласил ее приехать к нему погостить в загородное поместье недалеко от Вест Маллинга. Это была старая ферма, переоборудованная в современную виллу, где он жил со своей женой. В городе Хелена специально пошла за покупками, чтобы купить им подарки. Супруги приняли ее очень тепло, и деревенский, но вкусный ужин, состоявший из огромного пирога с простоквашей и свежих овощей из собственного огорода, очень ей понравился. «Разумное питание, разумные люди», – заключила она, подкладывая себе еще овощей и наливая простокваши.

Когда Хелена спросила, когда они приступят к работе, Грэм Сазерленд ответил, что торопиться не стоит, он должен продумать позу и наряд. Затем необходимо будет обсудить цену, а всеми деталями займется Оскар Колин.

Мадам пригласила супругов Сазерленд на ужин, и на следующее утро начались сеансы позирования в номере отеля. Хелена надела тяжелое вышитое платье, и, хотя сидела она в удобном кресле, сеансы очень ее утомляли. В конце недели художник предложил ей прерваться на несколько дней, потому что и он немного устал от бесконечных поездок в город и обратно, тем более что эскизов было сделано достаточно и он мог уже начать работать у себя в мастерской. Хелена согласилась, и некоторое время спустя они встретились уже в Париже.

В Париже Хелена страстно взялась за работу, чтобы, как она говорила, наверстать упущенное со времени ухода Горация. За то время, пока она лежала недвижно на кровати, она набрала несколько лишних килограммов и поэтому накануне приезда Сазерленда решила принять срочные меры. К тому же она страдала от хронических запоров и никогда не расставалась с набором разных слабительных. И вот она решила начать утро с половины бутылочки касторки, нескольких пилюль с экстрактом александрийского листа, стакана теплого грейпфрутового сока и двух чашек крепкого кофе в качестве завтрака. Эффект был ужасен: задыхаясь, Хелена рухнула на кровать с чудовищным головокружением. Она с трудом пришла в себя и, когда наступило время встречи с художником, выглядела очень изможденно. Хелена придумала особенный макияж: из-за зеленых теней глаза особенно выделялись. Патрик рассказывал, что эффект был потрясающий. Она появилась на ужине в расшитом платье от Баленсиаги и была похожа на Теду Бара[144] в роли графа Дракулы. Сазерленд, однако, решил, что все это было продумано заранее. «Макияж просто сногсшибателен!» – воскликнул он и тут же решил забыть о тех эскизах, которые сделал в Лондоне, и начать все с нуля. «Она совершенно преобразилась. Удивительно, что может сделать такой театральный макияж глаз».

Шесть месяцев спустя, в январе 1957 года, портрет был завершен. Из скромности и деликатности, Грэм Сазерленд и его жена уехали в Венецию, а Хелене отправили письмо, в котором приглашали ее в галерею Альфреда Хехта на Кингс-роуд. Мадам и Патрик вместе с Цеской, мистером Фортером, мисс Симмонс, которая возглавляла в Англии отдел рекламы, и Эриком Гарротом, отвечавшим за связи с общественностью – Мадам называла его «человек, который посылает мне дорогие букеты», – отправились на Кингс-роуд.

Хелена была в крайне дурном расположении духа и всю дорогу повторяла: «Я знаю, мне не понравится, очень не понравится». Компания вошла в галерею во главе с Мадам. Она вдруг остановилась, пораженная: в глубине зала висели два портрета: на одном она изображена во весь рост, на другом – сидя на стуле. Портреты скоро должны были быть выставлены официально в Галерее Тейт, а пока словно ждали одобрения модели. Патрик так описывает последовавшую сцену: