— Мне интересно вот что. Отношения у вас с сестрой… не дружеские, — Марк сумел подобрать слово, — а в Лондоне есть прекрасные гостиницы, где она могла бы провести ночь.

— А где у нее на это деньги? — усмехнулась Марианна.

Йен откашлялся, прочищая горло, провел рукой по воздуху, указывая на красивую мебель, стоявшую в гостиной, и произнес:

— Я не хочу быть невежливым, но… как я понимаю, ваш отец оставил вам обеим наследство.

Марианна снова фыркнула, на этот раз громко.

— У меня есть свои деньги, это верно. Но эта дурочка Элеонора переписала все на имя Жиля Брендона, когда вышла за него. Я тогда говорила ей, что она дура. А она заявила, что я высохшая старая дева. Но я неплохо живу одна. А ее жизнь была мучением. И не говорите мне, что он нагонял на нее страх своим гениальным дарованием. Она кипела от гнева. Когда обстоятельства заставили ее искать гостеприимства у меня, она была несчастна и едва могла вынести такое унижение. Но она знала, что я все-таки обязана впустить ее в мой дом.

— Что ж, спасибо вам. Спасибо, что поговорили с нами, — поблагодарил Марк.

Было уже поздно. Марк и Йен должны были ехать в противоположные стороны. Садясь на Галлоуэя, Марк посмотрел на друга и сказал:

— Я думаю, нам действительно надо копнуть это дело немного глубже. Ты согласен? Может быть, нанесем завтра визит госпоже Элизабет Херрингтон Прайн?

Йен вздохнул, и это был его самый глубокий вздох за весь день.

— Бедный сэр Эндрю будет так расстроен, когда узнает, что его родственницу допрашивают! — сказал он и покачал головой.

— А бедный лорд Лайонел может быть повешен! — напомнил ему Марк.

Йен кивнул:

— Завтра я получу те данные о счетах, которые ты запросил. И я согласен: мы сходим к Элизабет.

Марк устал. Он был уверен, что его отец решит переехать из домика тетушек в свой охотничий дом, и направил Галлоуэя туда.

Когда он приехал, собаки бросились к нему навстречу. Бертрам вышел из конюшни, чтобы принять у него коня. Марк поблагодарил верного слугу и вошел в дом.

Было поздно, и внутри стояла тишина. И его отец, и Элли, конечно, уже ушли спать.

Он пошел в свою комнату, но тут же остановился, постоял немного в нерешительности и осторожно стал пробираться по коридору в комнату Элли.

На этот раз она спала. Марк несколько секунд постоял у кровати, потом лег рядом с Элли. Ее дыхание было легким и глубоким.

Он прижал Элли к себе и лежал так, держа ее в своих объятиях.

Элли проснулась одна, но…

Она чувствовала, что Марк ночью был рядом. Внимательно осмотрев постель, она увидела на подушке, рядом со своей головой, вмятину — след от его головы, — улыбнулась, но сразу же нахмурилась.

Как от посмел так рассердиться из-за ее статьи? Он сам должен ей очень многое объяснить. Например, она уверена, что Марк уже узнал, о чем именно лорд Лайонел Витбург хотел поведать ей в тот вечер, но не рассказал ей.

Элли думала, что встретится с Марком за завтраком.

Но, одевшись и выйдя к завтраку, она была очень разочарована: за столом сидел только лорд Ферроу со своей чашкой кофе.

— К сожалению, Марк уже уехал, — сказал он.

— Да, я вижу.

Лорд Ферроу накрыл ее ладони своей ладонью и объяснил:

— Это важное дело. Иначе он не покинул бы вас.

— Разумеется, — пробормотала Элли, надеясь, что отец ее жениха не услышит в ее голосе язвительную насмешку.

— Во всяком случае, я буду готов отправиться в путь, как только будете готовы вы.

— Я выпью глоток кофе, милорд, и тоже буду готова, — ответила она.

Хотя от охотничьего дома семьи Ферроу до Ист-Энда было далеко, они приехали раньше назначенного времени. На церковном дворе были установлены палатки с едой и стояли ряды стульев.

Элли знала, что Мэгги жестоко критикуют — причем люди разных взглядов — за некоторые ее неординарные поступки.

Так, Мэгги рассказывала проституткам о венерических болезнях и раздавала презервативы. В увлекательной манере она объясняла своим слушательницам, как много тысяч лет назад древние египтяне обнаружили, что презервативы из льна или фрагментов тел животных по непонятной самим египтянам причине предохраняют людей от этих болезней.

Элли всегда было забавно наблюдать за Мэгги во время этих лекций. Будучи благовоспитанной дамой, она тем не менее во время рассказа употребляла весьма крепкие слова и выражения, которые легко слетали у нее с языка.

Мэгги оставляла без внимания письма, содержащие гневную критику ее благотворительной деятельности. Тех, кто ее осуждал, она горячо убеждала, что лишние голодные рты в Ист-Энде никому не нужны. И поскольку она была леди Мэгги, она побеждала.

Элли поручили заниматься детьми. Лондонская элита предоставила для благотворительной акции много всевозможных вещей. К Элли подходили и многодетные замужние матери бедных семей, и проститутки, родившие и теперь растившие детей от неизвестных отцов. Неимущие получали пеленки, детские ботинки, одеяла и одежду, в том числе уже не модные шляпы и ботинки прошлого сезона. Еще у Элли было мыло и корыто для купания, в котором постоянно менял воду ее помощник, мальчик-подросток. Иногда к Элли подходили такие грязные мальчишки, что перед тем, как надевать на них чистую одежду, их приходилось мыть.

Элли проработала целых четыре часа, ни разу не присев, и была рада, когда Мерри подошла и решительно потребовала, чтобы она отдохнула.

— Но вы же продолжаете работать, — запротестовала Элли.

— Что ты, дорогая! Я только что чудесно отдохнула — выпила чаю с леди Мэгги и здешним священником. Как он ее любит, как он ею восхищается! Зайди вон за тот угол, там есть укрытый от глаз садик. Кто-нибудь принесет тебе туда чаю.

Элли, довольная тем, что у нее появилась возможность присесть, вымыла руки, вытерла их о свой фартук и направилась в сад. Но у входа она остановилась, увидев Тана Грира, который брал интервью у Мэгги. Они тоже увидели ее, прекратили разговор и помахали ей руками. Элли помахала в ответ и пошла дальше — к столу, который стоял в садике.

Едва она успела сесть, как к ней подошел Тан:

— Привет! Отличный день!

— Этот день всегда бывает таким, — ответила ему Элли.

— Это ваш очерк вчера напечатали в нашей газете, верно? — бесцеремонно спросил ее Тан.

Элли раскрыла рот от изумления: вопрос застал ее врасплох.

Тан успокоил ее движением руки:

— Вам не надо отвечать: вы невольно уже дали мне ответ. Но не волнуйтесь, я не выдам вашу тайну.

— Я не знаю, что сказать.

Тан усмехнулся, а потом пояснил: