Тагулай едва не подпрыгнул в седле, громко ахнул – впереди маячат десятки, нет – сотни людей. Одни под уздцы ведут доверху загруженных лошадок, те хмуро смотрят себе под ноги, потряхивают гривами. Другие деловито прохаживаются между торговыми палатками, прицениваются, бьют по рукам, третьи торопятся побыстрее проскочить с самого края толчеи к улице, ведущей к жилым кварталам. Тут же снуют лоточники, предлагают нехитрую снедь, отгоняют стайки босоногой ребятни от сладостей. Многоголосый гомон стоит над центральной площадью Кияра. «Не город, а муравейник!» – изумленно подумал Тагулай. В самом центре площади возвышается Велес, вытесанные из дерева брови сурово сдвинуты на переносице, следит, чтоб в торговле в стольном граде обмана не было. У подножия лежит пучок первых злаков, горками насыпана крупа, среди крупинок поблескивает золото монет. От кумира змейкой убегает каменная дорожка, теряется в арке, затем снова подпрыгивает и упирается в скалы великой горы Элбе-Урус, как зовут ее гунны. С одного из искусно вытесанных в твердом базальте балконов срывается шумный поток, он с громыханием падает в небольшую долину, вода рокочет, взрывается кипящими струями, но вскоре сила ее угасает, и она спокойной голубой лентой ползет вперед, за стены Кияра. Дальше угадываются очертания крупного капища, несколько идолов возвышаются над поляной, дым костров серой лентой устремляется в небо.

– Эй-эй, поди-поди! – Тагулай вздрогнул от неожиданного тоненького голоска, едва ли не под копыта его лошади угодил босоногий мальчуган, лицо чумазое, но довольное. Завидев коня, он тут же отскочил в сторону и бросился вперед. – Йех-ха!

В руке славянского паренька застыла игрушка, точь-в-точь напоминающая ветряное колесо – лопасти раздувает ветерок, они раскручиваются в едва заметный круг. За парнишкой с улюлюканьем устремились другие дети, босые ноги дробью шлепают по деревянному настилу, они радостно визжат, просят дать поиграть с ветром. Вдруг один из них остановился и впился взглядом в Тагулая, маленький рот приоткрыт, глаза от удивления сделались размером с монету. Он ахнул, ткнул пальцем в гунна и пролепетал:

– Это… это он… Он! Меня им моя бабка пужает по ночам!

Детский визг мгновенно стих, несколько пар голубых детских глаз вперились в степняка, тот невольно подал коня назад. Они обступили Тагулая, но ближе вытянутой руки не приближаются, страшатся – вдруг демон из страшных сказок бросится на них?

– Смотри, какая морда-то, желтая-прежелтая… – выдохнула девчушка в просторном платьице до колен, на голове две смешные косички, одна от нескончаемых забав расплелась до середины, распушенную синюю ленточку теребит ветерок.

– Ага, и глаза как щелки, черные-пречерные!.. Злющие небось, ухх! – вторит ей другой мальчуган.

– А он может броситься на нас? Наверное, сожрет всех разом? Тогда бежим!

– Да нееее! – отмахнулся паренек с игрушечным ветряным колесом в руке. – Про которого тебе бабка по ночам сказывает, огромный и страшный, а этот коротышка какой-то кривоногий! Чего его бояться-то?

– А мне все равно страшно!… – пролепетала девочка со смешными косичками и отступила на шаг.

– Дура ты…

– Я тятьке все расскажу!

– Да не страшен он вовсе. Так и скажу бабке, чтоб напраслину на ночь не сказывала. Леший и тот страшнее!

У Тагулая брови взлетели вверх. Что несут эти славянские недоноски? Какие страшилки, какой леший? Неужели им, знатным гунном, в самом деле детей пугают? Вот сучье племя! Тагулай посерел лицом, гнев ударил в голову, руки невольно скользнули к кинжалу, натянутая кожа на пальцах побелела.

– А ну-ка брысь отседова! – громыхнул с коня сопровождающий гуннов Зоран, для острастки выставив огромный кулак. Ребятня с визгом прыснула в стороны. – Ишь разгалделись!..

Могучий ратник повернулся к Тагулаю, вновь сухо бросил: «Следуйте за мной».

Кортеж продолжает двигаться вперед к княжьему терему. Советник хана уставился в стелющийся под копытами коня ровной полосой деревянный настил, лицо угрюмое.

Череда арок со свисающими разноцветными полотнами осталась позади, дерево под копытами сменилось ровненькими квадратиками булыжного камня, и вот гунны в сопровождении дюжего воина въехали в ворота – сердце Кияра, или на манер русов – Киева Антского – кому как нравится.

Однако Тагулая, как того требует обычай, не повели к центральному входу княжьего терема. Советник хана в сопровождении двух примкнувших к ним воинов направился в огромный сад, что зеленым благоухающим ковром лежит рядом с княжьими покоями. Тагулай вздохнул, обреченно мотнул головой – вновь никакого почета дорогим гостям.

Сад поражает красотой. Будучи степняком, Тагулай не особо жалует искусственно взращиваемую растительность и сады, но живой ковер, искрящийся самоцветами, завораживает, заставляет сердце советника хана биться чаще.

Пока Тагулай увлеченно рассматривал восхитительные соцветия и горящие изумрудом причудливые травы, сад внезапно расступился. Впереди виднеется округлая полянка с ровно стриженной травой. На ней кружатся несколько фигур. В воздухе мелькают ослепительно-яркие дуги клинков. Мужчины то подлетают друг к другу, то отскакивают, словно напуганные жаром костра дикие звери. Гунн внимательно следит за ратным танцем, мощь и скорость русов вновь острой иглой колет сердце.

Схватка оборвалась на самом интересном месте: невысокий широкий в плечах воин с поджарой фигурой занес для решающего удара меч над лежащим на зеленом ристалище соперником, двое других противников, будто разбросанные неведомой силой, кряхтя и постанывая от боли, поднимаются с земли.

Один из сопровождающих Тагулая воинов подошел к бойцу-победителю, поклонился, что-то шепнул, рука указывает в сторону знатного гунна. Широкоплечий ратник бросил взгляд на ханского советника, с силой вогнал меч в ножны и уверенной твердой походкой направился к нему, приветливая улыбка светится на лице.

Тагулай быстро смекнул – перед ним легендарный князь русов Дажин. Он уверенной походкой шагает к гунну, мокрая от пота грудь играет мышцами, на предплечьях при каждом движении перекатываются валуны мышц, живот бугрится кубиками твердой плоти. «Такой один голыми руками зашибить сможет не один десяток», – пронеслось в голове Тагулая. Он склонил голову в приветствии, с достоинством произнес:

– Я от народа гуннов, приветствую великого из русов князя Русколани, Анти и Боруссинии, Светлейшего Дажина.

Советник хана вновь поклонился.

– И вам мир, – ответил Дажин, лишь немного склонил голову, взгляд с прищуром буквально пронзил гунна. Тот поежился, но взор князя выдержал.

– Великий князь Дажин, – произнес Тагулай, побарывая неловкость под взглядом Дажина. – Я от племени гуннов прибыл обсудить наш дальнейший мир…

– Ох! А может, сначала поединок? – перебил Тагулая князь русов, голубые озерца глаз смеются, по губам скользит улыбка. – Ну, так – для сугреву.

– Поединок? – выдавил из себя ошарашенный Тагулай, брови от удивления поднялись на самый лоб. – Мне поединок?