— Ну давай! — Андрей не обращал на Смолова никакого внимания, медленно двигаясь к Кате. — Давай! Атакуй! Ну что ты, глупышка, страшно?

Оставшийся в руках девушки клинок немного трясся. Красиво швыряться — это одно, но пытаться реально убить — совершенно другое. Все присутствующие в комнате понимали это. Андрей сделал еще несколько шагов и рывком накинулся на Катю. Она завизжала, попыталась отбиться, но было уже поздно, клинок отлетел куда-то в сторону. Агент повалил ее на землю.

— Сейчас я тебя научу Родину любить, президентская телка! — орал Белов, прижимая ее к полу.

Павел понял, что нужно что-то делать. Собрав все силы, он скатился со спинки дивана, затем сполз на пол. Кое-как дотянувшись до инъектора, он пополз в сторону Андрея, который пытаться содрать платье с девушки. Когда казалось, что силы уже покинули тело, Павел, собрав остатки энергии, задрал руку и всадил игру в голень Белову.

— Что за… — только успел выдохнуть он и обмяк.

За ним ослаб и Павел. Он свалился лицом в ковролин. Все, на что ему хватало сил, это просто оставаться в сознании. Краем глаза он заметил, как Катя скинула с себя тело агента, после чего подскочила к Смолову и перевернула его. Похлопав по щекам, спросила:

— Паша! Ты меня слышишь⁈

— Упрямова… ты такая… сексуальная…

Она повернулась к телу увядающего Белова:

— Что ты ему вколол⁈ — она опустила Павла и подскочила теперь к нему, начав трясти. — Говори, урод, что ты ему вколол⁈

— S-блокатор, ничего с ним не будет… отойдет… — Андрей откашлялся в попытке рассмеяться. — Но вам все равно теперь жопа… За убийство агента… Знаешь, что с тобуил сфу… — не смог договорить он и окончательно ушел.

Катя быстро подобрала кинжалы, собрала их обратно в посох, натянула на Смолова штаны и начала поднимать его на ноги:

— Вставай! Давай, соберись, уходим!

— Ка-а-тюша… — слова снова лились из него бесконтрольно. — Ты знаешь… Я в тебя влюби-и-ился…

— Знаю, знаю, — у нее наконец получилось его поднять, и она вручила ему посох для опоры. — Ты тоже ничего. Но давай сначала уйдем, ладно?

Она его в главный зал клуба. В голову ударила громкая музыка и вспышки света, которые окончательно превратили все происходящее в какой-то сюр. Дальше шли только отдельные стоп-кадры: девушка, извивающаяся вокруг шеста, уличная часть «Кремлевской», просторный роскошный салон какого-то внедорожника, коридоры и толстая кожа дивана, на который Катя уложила Павла перед тем, как он окончательно вырубился…

Смолову снился невероятный и странный сон. Он сидел в абсолютно пустом зале «Барсука» перед пилоном в самом центре, на котором, под красивую музыку танцевала Упрямова в красивом образе: черный сетчатый лонгслив, такого же цвета легитсы и корсет с кожаным поясом. Из головы у нее росли огромные дьявольские рога темно-бурого цвета, а с уголков губ стекала кровь.

Непонятно почему, но Смолов понимал, что это не ее кровь. Это кровь агента и нескольких девиц, тех самых, которые участвовали во всем этом разводе в вип-комнате. Их тела, полностью обескровленные, сидели за барной стойкой. Кроме того, за ней, на месте бармена, лежало тело Хаматова с дыркой в голове. Павел, пытаясь увести от тел взгляд, посмотрел вправо и влево и увидел, что в ложах лежали и другие тела. Бойцы Федерации в своей крутой броне.

Но Катя совершенно не обращала на это внимания. Она крутилась вокруг шеста, смотря на Павла хищным взглядом и периодически маня его к себе. Но он не мог двигаться. Его тело было парализовано. Он мог лишь восхищенно смотреть, как эта энергичная, но с виду приличная девушка показывала сейчас свою настоящую внутреннюю демоническую сущность, гипнотизируя его.

Неожиданно сон прервался. Павел открыл глаза. Он лежал на большом кожаном диване, в кабинете, который сейчас, благодаря рассвету за окном, получалось хорошо рассмотреть. Классический интерьер с элементами барокко, с обилием дерева и золотыми деталями. Книжные шкафы во всю длину стен с двух сторон. Картина у выхода с каким-то эпизодом из викторианской эпохи. На ней полненькая женщина в одной простыне сидит с множеством детей на белом коне.

Павел поднялся и смог увидеть остальную часть помещения. Справа от дивана в центре комнаты стоял большой дубовый стол руководителя, рядом с ним стулья с зеленой обивкой. За столом огромное окно в пол с роскошными занавесками, через которые и пробивался утренний свет. Центральная часть занавесок прямо за большим креслом руководителя колыхалась от сквозняка, который запускал в кабинет свежий утренний воздух.

Смолов подошел к занавеске, отодвинул ее в сторону и увидел Катю, которая сидела на огромном длинном подоконнике, свесив ноги вниз через перила. На ней не было никакой защиты от радиации — ни маски, ни респиратора. Она сидела во все том же коротком красном платье.

Судя по виду, они находились в правительственном здании в самом центре Кремля. Отсюда открывался потрясающий вид на город: набережную, на которую прибыл Павел, странное здание с искусственным деревом, разрушенный район на другой стороне реки. Покосившееся колесо обозрения вдалеке.

Катя заметила, что Павел пришел в себя, но никак не реагировала, продолжая молча смотреть на разрушенный город в нежном освещении летнего рассвета.

Смолов сел с противоположной стороны проема. Так же свесив ноги, он произнес:

— Ты почему без противогаза тут сидишь? Совсем бессмертная?

— А ты?

— Я за тобой пришел.

— Нет у меня противогаза, — она повернулась к нему лицом, и он увидел размазанную по всему лицу тушь и помаду, словно она пыталась сделать грим Джокера из фильма про Бэтмена, но не получилось. Хотя на самом деле Павел понимал, почему она так выглядела: в такой грим превращается косметика, если девушка рыдает несколько часов. — Да и какая разница теперь, после того, сколько законов АКФ и УКФ я нарушила… 2.18, 2.46, 3.74… — она резко осеклась. — Ой, ты же даже не понимаешь, наверное… Прости, это моя профдеформация… В общем, много. И все