С появлением боевых кораблей, где ходовая рубка находилась в носовой части, вахтенный офицер стал выполнять роль помощника вахтенного начальника. Кроме того, к заведыванию вахтами допускали далеко не сразу, а лишь после отбытия определенного времени в должности вахтенного офицера. Срок пребывания вахтенным офицером определял командир корабля по согласованию со старшим офицером.

Итак, вахтенный офицер выполнял поручения вахтенного начальника, который отвечал за безопасность и нормальную жизнедеятельность корабля на ходу и на якоре. Зачастую, обязанности были более чем нужные, но более чем нудные. Например — «смотреть в призмочку» (призму Белли), определяя расстояние до впереди идущего мателота[178].

О своих обязанностях рассказывает мичман князь Язон Константинович Туманов, вахтенный офицер эскадренного броненосца «Орел»:

«Вахты были нервные и беспокойные. Нам, вахтенным офицерам, приходилось, не отрываясь, смотреть в призмочку, чтобы вовремя заметить сближение или расхождение с передним мателотом, и Боже сохрани было пропустить и не доложить вовремя изменение расстояния до того, как неотступно торчащий на мостике командир заметил бы это сам, невооруженным глазом! С мостика удавалось сходить вахтенному офицеру лишь в редких случаях. Поэтому какой приятной музыкой звучала в ушах его команда: «Вино достать, пробу»!

В заграничном плавании команде выдавался ром, разбавленный водой до крепости водки, и в обязанности вахтенного офицера было присутствовать при этих операциях, выполняемых баталером.

Услышав приятную команду, я со вздохом облегчения передавал ненавистную призмочку вахтенному начальнику и спускался вниз, где меня уже ожидал баталер. Мы отправлялись сначала в каюту Арамиса[179], где я доставал ключ от винного погреба; затем мы спускались в преисподнюю. Там из провизионного погреба сильно и отвратительно пахло гниющим луком. Но я готов был переносить какие угодно запахи, лишь бы отдохнуть от осточертелой призмочки. К тому же тошнотворный запах гниющего лука быстро заглушался пряным и сладковатым запахом рома, как только баталер открывал кран цистерны, где хранилась эта благовонная жидкость. Окончив процедуру разведения рома водой в пропорции, положенной по штату, мы запирали погреб и поднимались наверх, на шканцы».

Многие вахты имели собственные неофициальные названия.

С полуночи до четырех часов утра стояли «собаку». Столь «ласковое» название (англичане называют ее вообще «кладбищенской») вахта получила потому, что в это время наиболее сильно хочется спать. Да и корабль спит, что вызывает у вахтенного начальника и его помощников зачастую непреодолимое желание присоединиться к мнению большинства.

Между тем, назначение офицера на «собаку» означало доверие к нему командования. Впрочем, в первый раз с полуночи до четырех часов утра старались ставить на переходах по спокойному морю.

Следующая вахта — с четырех до восьми часов утра — часто именуется «вахтой Дианы». Ведь она совпадает с восходом, а Диана была не только богиней–охотницей, но и богиней Луны, которая именно в период второй вахты спускается в море.

С четырех часов дня до восьми вечера длится «королевская» вахта. Она приятна тем, что сразу после нее можно поужинать и идти в койку, не задумываясь о дальнейшей службе (исключение составляли авралы).

И днем, и ночью офицеры, стоявшие на вахте, вели вахтенный (или как раньше говорили, «шканечный» журнал). Первая запись появлялась в нем после вступления корабля в строй. В журнал вносили информацию о различных событиях в жизни корабля, включая изменения в численности личного состава, сведения о стоянках и производимых на борту работах. В плавании отмечались координаты, а также резкие изменения погоды. После боя в журнал заносились данные о количестве истраченных снарядов, потерях в личном составе и боевых повреждениях. Журналы за истекшие годы передавались в Архив Морского ведомства.

Кроме вахтенного журнала, на кораблях Российского Императорского флота существовали и так называемые «исторические журналы». Для их ведения назначался специальный офицер, чаще всего — имевший неплохой литературный слог. Так, на крейсере 2–го ранга «Алмаз» эта обязанность была возложена на вахтенного офицера, прапорщика князя Алексея Павловича Чегодаева—Саконского, выпускника Императорского училища правоведения.

Исторический журнал давал куда более полную информацию о жизни корабля, нежели вахтенный журнал, ибо предназначался для последующей военно–исторической работы. Так, материалы исторических журналов кораблей Первой и Второй эскадр Тихого океана сыграли большую роль в обобщении и анализе итогов Русско–японской войны 1904–1905 гг.

Наказания за недобросовестное несение вахты были предусмотрены еще в Морском уставе. Например, за сон в виду неприятеля офицерам полагалась смертная казнь, а рядовому — жестокое «биение кошками у шпиля[180]». Вне боевой обстановки офицеру «светило» разжалование на месяц в рядовые, а матросу — троекратное «спускание с райны». Матросам, которые во время вахты дерзнули бы спуститься в низы для отдыха, полагалось жестокое наказание «у машты», или более суровая кара на усмотрение командира корабля.

Не менее сурово карали за пьянство на вахте. Офицера на первый раз лишали месячного жалования, а во второй — за два месяца. При повторении проступка в третий раз его лишали чина либо на время, либо навечно. Рядовых за пьянство наказывали также «биением у машты».

Корабли в Российском Императорском флоте были разные. Моря и океаны бороздили как огромные линкоры и океанские крейсера, так и небольшие миноносцы, на которых численность экипажа не превышала не то что сотню, но даже и 50 человек. Но на каждом судне и суденышке под Андреевским флагом была одна и та же иерархия — командир, старший офицер, ревизор, старшие специалисты и вахтенные начальники с вахтенными офицерами. Отдельную касту представляли собой механики. Наконец, были и люди, которые приравнивались к офицерам, но таковыми не были. Даже погоны и знаки различия у них были другие. Речь идет о так называемых «чиновниках», морских врачах и священниках.

Обо всех представителях командного состава кораблей мы постараемся подробнее рассказать на страницах этой главы.

До конца XIX в. численность экипажа большинства боевых судов редко превышала 200 человек.

Например, по состоянию на первое января 1894 г. экипаж крейсера 2–го ранга (бывшего клипера) «Крейсер» составляли 177 человек нижних чинов и 14 офицеров. Офицерский состав был представлен командиром и старшим офицером, двумя вахтенными начальниками и четырьмя вахтенными офицерами, артиллерийским и минным офицерами, двумя штурманами (старшим и младшим), инженер–механиком и судовым врачом.