… Когда корабль со всем в готовности на рейде; тогда быть Капитану на корабле безотлучно, до тех мест, пока паки в гавен[187] введет и разоснастит, разве он какую особливую нужду для отправления ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА службы на берегу имеет. А кроме того не отлучаться ему с корабля ни на одну ночь (разве позволено ему будет от Аншеф командующего) под лишением двоемесячного жалования, или больше, смотря по делу и случаю».

Добавим, что в случае необходимости командир корабля мог «осадить» и самого государя императора. Так, в 1829 г. при переходе императора Николая Первого на линкоре «Императрица Мария» из Варны в Одессу корабль попал в сильнейший шторм. Самодержец попытался было распоряжаться экипажем, но подошедший к нему командир корабля напомнил, что главный здесь он, и именно он отвечает за безопасность императора Всероссийского. Николай такое следование букве Морского устава не забыл и по прибытии в порт поблагодарил офицера перед строем команды.

Как и в любом государстве, верховное лицо не разменивалось по мелочам, и решало только наиболее важные вопросы внутрикорабельной жизни. Командир отвечал за постоянную боеготовность корабля, причем отвечал не только перед руководством Морского министерства, но и перед самой особой императора. Тем более что именно высочайшими приказами по флоту и Морскому ведомству происходили все назначения командиров и старших офицеров судов 1–го и 2–го рангов.

Статус командира подчеркивало и то, что он единственный имел на корабле «персональную» шлюпку. Например, на вступившем в строй в конце 1902 г. крейсере «Баян» командира обслуживал специально отведенный 14–весельный катер. Кроме того, на корабле имелось такое же плавсредство для офицеров, а также два 20–весельных баркаса, 16–весельный рабочий катер и два шестивесельных вельбота.

В случае гибели либо смерти командира Морской устав предусматривал обязательное замещение его обязанностей следующими по чину моряками. Причем вовсе не только офицерами. Например, в списке имеются унтер–офицерские чины — боцман и констапель[188]. «А ежели все сии убиты будут, то кого годнаго избрать».

В истории Российского Императорского флота есть немало случаев, когда после гибели командира во главе корабля вставали офицеры, следовавшие после него по должности.

… Первого августа 1904 г. в Цусимском проливе японскими кораблями была настигнута небольшая эскадра из трех русских крейсеров. Два более современных рейдера смогли отбиться и уйти, а третий из–за невозможности спасения остался в неприятельском кольце, несмотря на то что русское командование несколько раз пыталось отвлечь внимание японцев.

Наиболее старый из трех крейсеров — броненосный «Рюрик» — был хуже других защищен, и уже в начальной стадии боя корабль лишился старшего офицера — капитана 2–го ранга Николая Николаевича Хлодовского. Человеку, который должен был в критический момент заменить командира крейсера, оторвало левую ступню и раздробило обе ноги разрывом 203–миллиметрового фугасного снаряда. Хлодовский был обречен на медленную смерть, но до конца старался ободрить пробегавших мимо него офицеров и матросов корабля.

Спустя некоторое время после многочисленных ранений и большой потери крови выбыл из строя командир крейсера капитан 1–го ранга Евгений Александрович Трусов. Его место в боевой рубке занял старший минный офицер корабля лейтенант Николай Исаакович Зенилов, к тому моменту уже исполнявший обязанности смертельно раненного Хлодовского. Еще через час боя Зенилов будет смертельно ранен японским осколком в голову.

Последним командиром крейсера был лейтенант Константин Петрович Иванов, занимавший на корабле должность младшего артиллерийского офицера. Именно на его долю выпала отдача приказа о затоплении корабля — взорвать «Рюрик» возможности уже не было, так как осколками снарядов перебило кабели, которые вели к подрывным патронам.

Лейтенант Иванов стал единственным в русском флоте офицером, порядковый номер которого в числе других Ивановых (номер присваивался при производстве в офицеры, исходя из старшинства, и далее менялся в сторону убывания в зависимости от прохождения службы) стал его фамилией. Так Константин Петрович Иванов 13–й стал Константином Петровичем Ивановым—Тринадцатым. Соответствующий высочайший приказ по Морскому ведомству был издан 3 сентября 1907 г.

В дальнейшем Иванов—Тринадцатый командовал бронепалубным крейсером 2–го ранга «Жемчуг», линейным крейсером «Измаил» и крейсером (бывшим эскадренным броненосцем) «Пересвет». Умер он в эмиграции и был похоронен во французском городе Лион, где его гроб был покрыт Андреевским флагом, подаренным, по иронии судьбы, японским консулом…

Не были пустыми слова Морского устава о замене павших офицеров матросами. Вот что вспоминал спасшийся в Цусимском сражении с эскадренного броненосца «Бородино» марсовый матрос Семен Семенович Юшин:

«Не осталось в живых ни одного офицера, командование на себя приняли простые матросы, имена которых неизвестны, и продолжали вести его[189], а за ним и всю эскадру по данному курсу и пути чести».

Настоящим хозяином корабельного хозяйства был старший офицер. И если командира можно было назвать монархом либо президентом, то старший офицер («старшой» на корабельном жаргоне) мог смело именоваться премьер–министром.

Обязанностей у старшего офицера было много. Он являлся прямым начальником всего личного состава корабля и председательствовал в кают–компании. Его заботой была чистота и порядок на корабле, подготовка молодых матросов. Он же отвечал за живучесть корабля (в бою — командовал пожарной партией), и подготовку его к походу и бою. Кроме того, в случае тяжелой болезни либо гибели командира корабля именно старший офицер становился исполняющим должность командира или «командующим» — этим выражением в русской военно–морской официальной переписке того времени назывался человек, который исполнял ту или иную должность, однако не имел для этого соответствующего новой должности воинского звания.

У «старшого» была еще одна особенность — он крайне редко покидал корабль. Более того, морские уставы прямо говорили, что частое оставление собственного борта несовместимо с обязанностями старшего офицера. Между тем, именно у хорошего старшего офицера была возможность первым среди равных по званию офицеров занять должность командира корабля при наличии вакансии.

Естественно, некоторые командиры пользовались такой особенностью распорядка жизни старшего офицера. Так, командир фрегата (с 1892 г. — крейсера) «Владимир Мономах» капитан 1–го ранга Оскар Викторович Старк вовсе не стеснялся нагружать работой своего старшего офицера, капитана 2–го ранга Еенриха Федоровича Цывинского — «сам неизменно ночевал на берегу, на фрегат являлся (к 8 часам утра) к подъему флага и после завтрака уезжал домой до следующего утра. При таком порядке командир вечером никогда не бывал на фрегате, и я за первые два месяца (июнь и июль) не имел возможности съехать на берег даже в баню».