– Не нужно никого обманывать, – встал из-за стола Тис. – Или я не твой самый близкий друг?

* * *

Брайдем попросил их расчистить могилу Оллы. Сама дорожка, по которой вновь начала устраивать пробежки Пайсина, была не только расчищена, но и утоптана на ширину не менее десяти шагов, причем не только до обиталища Орианта, которое старик все-таки законопатил до весны, но и вдоль Снежной пропасти, а вот могилы, да и сами кедры чуть ли не на высоту человеческого роста были завалены снегом. К счастью, могила Оллы, как и могила Спрая, находилась с самого края леса, да и Снежная пропасть все еще не была засыпана снегом, так что Тис и Джор управились за полчаса. Выбрали место, где только что посаженные деревца полностью скрывались в сугробе, и стали пробивать поход в снежной стене, отбрасывая добытое к пропасти, пока под снегом не появилась свежая земля, что было верной приметой, потому что в отличие от могилы Оллы могила Спрая успела порасти травой. Конечно, пришлось повозиться, чтобы не повредить деревце, но вскоре им удалось выскоблить небольшую комнату в снегу размером пять на пять шагов. Джор даже предположил, что если набрать валежника, да перекрыть это пространство сверху, то в таком убежище можно укрыться и от мороза. Только костер придется развести.

– Деревце сгорит, – хмуро заметил Тис, сбивая снег с плеч и коленей. – И земля раскиснет.

– Ну не здесь же, – обиженно поджал губы Джор, но тут же оживился. – Кстати, у нас завтра колдовство с новым наставником. И никто еще не знает, кто он.

– Кто бы ни был, – вздохнул Тис.

– Интересно, для чего это было нужно? – спросил Джор, очищая одну лопату другой. – И почему Ориант не делает надписи на могилах?

– Потому что известны имена только двух погребенных, – объяснил Тис. – А нужно это было вот для чего. Точнее, для кого…

По дорожке в их сторону шла Кайла. Она была одета в то же, в чем впервые появилась в крепости. Разве только в этот раз она ежилась, хотя мороза никакого не было. Впервые Тис увидел ее вблизи и удивился странному сочетанию полного отсутствия красоты или очарования в ее немолодом, но еще и далеко не старом лице, и одновременному ощущению его совершенства. У нее был высокий, едва приметно расчерченный морщинами лоб, прямой нос, сухие скулы, тонкие губы. Обычные глаза, обычные подбородок, обычные – черные с проседью короткие волосы, которые стали различимы, потому что, подойдя к мальчишкам, она сбросила с головы капюшон куртки.

– Мы пойдем, – пробурчал Джор, но она чуть заметно повела подбородком и сказала:

– Останьтесь.

Сухо и коротко, но и Тис, и Джор замерли, как будто их приморозили к ледяной, чуть пересыпанной песком, дорожке.

Кайла повернулась к ним спиной, сделала несколько шагов, подошла к могиле и вытянула перед собой руки ладонями вниз, после чего подняла голову вверх и как будто начала что-то шептать. Возможно, она просто безмолвно шевелила губами, лица ее Тис не видел, но ему казалось, что стоять вот так молча было невозможно, нужно было непременно или говорить что-то, или упасть на колени и плакать, биться головой о мерзлую землю.

Это продолжало не меньше минуты, после чего Тис заметил, что земля на могиле почернела, да и сама могила как будто осела не менее чем на ладонь. Кайла опустила руки, и Тис заметил на ее ладонях кровь, а вслед за тем понял, что она обмякла. Ссутулилась. Свесила голову на грудь. Шагнул вперед, но Джор оказался ловчее. Он подскочил к Кайле, подхватил ее под руку, вывел из снежного коридора. Тис задрожал. Точно так же, как и на лице Оллы, на лице Кайлы выступила кровь. На носу, в уголках рта, в уголках глаз, из ушей. Полупрозрачными розовыми каплями пополам с потом на лбу и на висках.

– Подайте мне снег, – глухо произнесла она, не открывая глаз.

– Вот, – подхватил снежный пух, накопившейся на корке наста, Тис, и она протянула руки, поймала эту снежность на ладони, согнулась, дрожа всем телом, и стала умываться, роняя снежные кровавые хлопья под ноги.

– Неотвратимость? – спросил Тис. – Назначенная смерть?

– Да. Или что-то хуже.

Она ответила сухо и почти безразлично. Потом открыла глаза, которые оказались наполненными не кровью, а слезами, и добавила.

– Единственный ребенок. Лучшая. Больше никого. Никого не осталось. Хотя… Ладно. Вам не нужно знать.

Она вытерла слезы, окинула взглядом Тиса и Джора. Кивнула, как будто ее о чем-то спрашивали. И сказала, прежде чем уйти по ледяной дорожке прочь:

– Никому. Засыпьте кровь снегом. Спасибо.

* * *

На первый урок с новым наставником весь первый поток собрался вновь в класс Грана. В коридоре появился Слат в сопровождении старика Тида, который, как обычно, горбился, шаркал валенцами и то и дело сморкался в большой пожелтевший платок. Тид хмуро окинул взглядом детей, почему-то кивнул Сионе и ушел вслед за Слатом, когда тот открыл дверь.

– Вот! – показала на ведро, стоявшее у двери, Сиона. – Чистая вода. Возьмите тряпицы и протрите свои столы. Пылью покрылись, никто не заходил сюда уже несколько дней. И садитесь на места. Наставник может задержаться. Минут на пять.

– А кто он? – спросила Йока, которая вместе с Мисартой протерла свой стол и принялась за стол наставника.

– Не знаю, – пожала плечами Сиона. – Гантанас сказал, что наставник будет иногда задерживаться, что он все делает медленно, но он лучший из возможных. И из невозможных он тоже лучший.

– Может, все же Кайла? – хмыкнул Джай. – Сидит в трапезной, ничего не ест, рассматривает всех. Чем не наставник?

– Не знаю, – повторила Сиона, забрала тряпицы и ушла вместе с ведром. Вернулась она через минуту. Вслед за ней в класс вошел старик Тид.

– Вы здесь уже были! – засмеялся, щелкая пальцами, Джай. – Запамятовали, наверное. У нас сейчас занятие будет. Мы наставника ждем.

Тид кивнул и зашаркал к столу, после чего извлек откуда-то из-под овчинной жилетки короткую дудочку, вырезанную из тростника и, подняв ее перед собой, показал всем.

– Это дудочка, – сказал он.

– Ну? – фыркнул Флич.

– Вот, – снова кивнул Тид и, разжав пальцы, убрал руку.

Дудочка осталась висеть в воздухе. Класс замер.

– Я у вас уже третий наставник, кажется, – проскрипел Тид, и Тис вспомнил, как он стоял против этого старика с обнаженным мечом. – Надеюсь, что не последний. Но каждый наставник обречен повторять одно и то же. Иначе говоря, начинать с начала. Видите дудочку?

Класс молчал.

– Это не магия, – покачал головой Тид. – Это мошенничество. Или фокусы, если вы веселите публику на рыночной площади. Вот.

Старик прикоснулся к дудочке, и она стала раскачиваться на невидимой нити.

– Паутина серебристого паучка, – объяснил Тид. – Редкость, найти ее можно не в каждом лесу, да и только рано утром, когда капли росы выдают ее. Какие уж теперь капли росы, но у меня был запас. Я пришел сюда пораньше, попросил, чтобы Слат открыл комнату и подвесил эту паутинку. А потом попросил Слата закрыть класс и не отдавать мне пока ключ. У вас должно было создаться впечатление, что в классе никого не было. А дальше надо было лишь запомнить, где висит конец паутинки, нанести на него капельку смолы и потренироваться. Фокусы требуют серьезной подготовки. Если кто-то думает, что магия – это серьезно, а фокусы – это баловство – это серьезное заблуждение. Нет. Фокусник трудится не меньше мага. Иногда и больше. И всегда беспокоится, что кто-то раскроет его тайны. Проведет вот так рукой, и все.