Элен взволнованно посмотрела на часы. Доктор Пэрри жил в нескольких милях от «Вершины» и всегда навещал семейство Уорренов в последнюю очередь, а потом ехал домой ужинать.

Обычно врач приходил раньше. Элен прислушалась к реву бури за окном, и ее посетило смутное дурное предчувствие. Мимо, как сомнамбула, проплыла мисс Уоррен.

– Доктор задерживается, – обратилась к ней девушка.

Мисс Уоррен посмотрела на часы. Она уже переоделась в неизменное платье трюфельного цвета, отороченное кружевом.

– Может, он и вовсе не придет, – равнодушно произнесла она.

Элен озабоченно охнула. Мисс Уоррен, как и положено работодателю, полагала, что у служанки не может быть собственных интересов, а потому списала беспокойство Элен на счет семьи.

– Состояние моей матери стабильное, – пояснила она. – Хотя конец неизбежен. Доктор Пэрри подробно нам рассказал, что нужно делать в случае внезапной остановки сердца.

– Но почему он не придет? – не успокаивалась Элен. – Он всегда приходит.

– Погода очень уж скверная, – пробормотала мисс Уоррен.

В этот самый миг, словно в подтверждение ее слов, на дом обрушился шквал ветра. У Элен зашлось сердце.

«Он не придет, – обреченно подумала девушка. – Ночевать мне сегодня в Синей комнате».

Элен велено ночевать в Синей комнате – об этом знали все обитатели дома. Больше не надеясь на встречу с доктором Пэрри, Элен рассудила, что устраивать засаду в прихожей – пустая трата времени, и удрученно поплелась к черной лестнице.

Когда она проходила мимо маленькой столовой, примыкающей к кухне, ее окликнул Ньютон:

– Слышал, бабуля вас признала, – сказал он. – Поздравляю. Как вам это удалось?

Увидев искренний интерес в глазах Ньютона, Элен воодушевилась и почувствовала себя хозяйкой положения.

– Я не должна вам рассказывать, – ответила она.

– Потому что я – ее любимчик? Может, и так. Но когда речь заходит о финансовых интересах, я не могу оставаться в стороне. Любовью сыт не будешь.

До сих пор Элен побаивалась Ньютона. Он совершенно не воспринимал ее как личность. В его глазах она была лишь служанкой и вряд ли продержалась бы дольше месяца.

Неожиданное внимание с его стороны придало девушке уверенности.

– Вы имеете в виду завещание? – бесстрашно спросила она.

Ньютон кивнул:

– Оставит она его или нет?

– Мы об этом говорили, – доложила Элен, раздуваясь от важности. – Я посоветовала ей не тянуть с этим делом.

Ньютон издал восторженный вопль.

– Тетя Бланш, идите сюда!

Мисс Уоррен, подгоняемая каким-то очередным ветром, примчалась из гостиной на зов племянника. По необъяснимой причине этот медлительный близорукий юноша, не имеющий влияния даже на собственную жену, вил веревки из любящей тетушки.

– Что случилось? – спросила она.

– Сенсация! – воскликнул Ньютон. – Мисс Кейпел за пять минут сделала то, что мы все не можем сделать вот уже как пять лет. Она завела с бабулей разговор о завещании!

– Не совсем так, – вмешалась Элен. – Леди Уоррен только сказала, что не умрет, пока не выполнит свой долг. Неприятный долг, который все откладывают.

– Уже неплохо! – Ньютон кивнул. – Надеюсь, мисс Кейпел, вы продолжите в том же духе, если сегодня ей опять не будет спаться.

Очевидно, новый поворот событий произвел впечатление на мисс Уоррен: та практически посмотрела на Элен, которую обычно не удостаивала взглядом.

– Невероятно, – пробормотала она. – Похоже, только вы в этом доме и имеете на нее хоть какое-то влияние.

Элен ушла, сетуя, что привычка работать на публику ее подвела. Теперь у членов семьи возник непосредственный интерес к ее взаимоотношениям с леди Уоррен, и никакие ее возражения против ночевки в Синей комнате не получат ответа.

Однако Элен не вешала нос и, пусть даже беглый взгляд на виселицу внушал ей ужас, гордо шагала к эшафоту. В последнюю минуту жизни она будет одна.

Войдя на кухню, она тут же сообразила, что миссис Оутс не в настроении сплетничать; муж при этом держался от нее на почтительном расстоянии. Не обратив никакого внимания на наряд Элен, кухарка указала на дымящуюся миску на столе.

– Ошпарь-ка миндаль кипятком и почисти, будем печь ромовый кекс, – распорядилась она. – Я уже и так не успеваю. Да еще Оутс путается под ногами, и я уж не знаю, то ли мне летать по воздуху, то ли рыть подземный ход.

Элен нехотя села и принялась выдавливать ядра миндаля из сморщенной коричневой кожуры. Она окончательно смирилась с тем, что врач не придет, и потому не обратила внимания на звонок в дверь.

Миссис Оутс заметила, как замигала лампочка.

– Звонят в парадную дверь! – рявкнула она. – Наверное, доктор.

– Я открою! – Элен вскочила и побежала открывать.

– Спасибо, мисс, – с благодарностью отозвался Оутс. – Я без штанов.

– Как не стыдно! – засмеялась Элен, зная, что он имеет в виду: он не успел надеть свои лучшие брюки и льняной пиджак, в которых обычно подавал на стол ужин.

Окрыленная надеждой, Элен вприпрыжку поднялась по лестнице и открыла парадную дверь. Порыв ветра загнал внутрь простыню дождя и вместе с ней – врача.

Доктор Пэрри был коренастый, гладко выбритый мужчина с рублеными чертами лица. Элен встретила его улыбкой, а он, в свою очередь, окинул ее одобрительным взглядом.

– Что празднуем? – спросил он.

В его взгляде не было ничего общего с плотоядными глазами сиделки, и Элен в новом вечернем платье засияла от удовольствия. Однако белизна кожи не произвела на доктора Пэрри должного впечатления: его обеспокоили ямочки на ее шее.

– Странно, мышцы у вас могли бы быть и покрепче, – нахмурился он, – с вашей-то тяжелой работой.

– В последнее время работы у меня не очень много, – объяснила Элен.

– Понятно, – тихо произнес доктор Пэрри, сетуя на безрассудство пациенток, добровольно морящих себя голодом.

– Вы любите молоко? – поинтересовался он. – Хотя зачем я спрашиваю! Конечно, нет.

– Ну что вы, если б я работала в молочной лавке, покупателям бы ничего не оставалось.

– Вам нужно пить больше молока. Я поговорю с миссис Оутс.

Врач снял кожаную мотоциклетную куртку и бросил ее на стул.

– Мерзкая погода, – посетовал он. – Из-за нее я и задержался. Дороги развезло. Как себя чувствует леди Уоррен?

– Как обычно. Попросила, чтобы я сегодня ночевала у нее.

– Что ж, если я хоть сколько-нибудь вас знаю, вам это понравится, – ухмыльнулся доктор Пэрри. – Вы так любите новые ощущения.