– Спасибо, хотя и не за что, – проворчал он. – Надеюсь, со своими делами ты справляешься лучше, чем с моими.

Элен, прикусив губу, окинула взглядом сидящих за столом и напомнила себе, что эти люди превосходят ее в нравственном отношении. Они более образованные, у них есть деньги и свободное время. Уоррены умны и воспитанны, а Симона много путешествовала и повидала мир.

За столом Элен всегда хранила молчание, потому что ей не хватало духу принять участие в общей беседе. Но мисс Уоррен обычно предпринимала попытку вовлечь служанку в разговор.

– Что интересного показывают в кино? – спросила она, выбрав тему, которая должна была заинтересовать не читавшую «Таймс» девушку.

– Так, ничего особенного, – ответила Элен. Все ее недавние походы в кино ограничивались единственным бесплатным показом в австралийском консульстве.

– Перед отъездом из Оксфорда я ходила на «Крестное знамение», – вставила Симона. – Нерон – такой душка.

Профессор заинтересовался беседой.

– «Крестное знамение»? – повторил он. – Неужели снова вытащили на свет замшелый сюжетец? И что, простолюдины до сих пор бьются в экстазе перед этим своим символом суеверия и предрассудков – крестом?

– А как же, – отозвалась Симона. – Все аплодировали как оголтелые.

– Забавно. – Профессор презрительно улыбнулся. – Помню, смотрел спектакль. В главных ролях были Уилсон Барретт и Мод Джеффрис. В зале сидел их однокурсник – парень увлекался гонками и плевать хотел на религию, но почему-то крестный путь Христа его растрогал. Он проникся таким религиозным восторгом, что рыдал и хлопал в ладоши, а по его лицу градом катились слезы.

За столом поднялся хохот, и Элен не выдержала:

– Не вижу в этом ничего смешного, – вдруг произнесла она дрожащим голосом.

Все удивленно посмотрели на нее. Она покраснела и скривилась, едва сдерживая слезы.

– Неужели современные девушки придают значение простым символам? – спросил профессор.

Под его пристальным взглядом Элен растерялась, но не отказалась от своих слов.

– Да, – сказала она. – Когда я покидала монастырь в Бельгии, монахини подарили мне крест. Он всегда висит над моей кроватью, и я храню его как зеницу ока.

– Зачем? – спросил Ньютон.

– Он… он много для меня значит, – запинаясь, ответила девушка.

– Что именно?

Элен была не в силах ответить, она с трудом сдерживала слезы.

– Всё… Он меня защищает!

– Какие устаревшие взгляды, – обронил профессор.

Его сын продолжал допрос:

– От чего он вас защищает?

– От зла.

– То есть, пока он висит над твоей кроватью, ты можешь открыть дверь местному убийце? – засмеялся Стивен.

– Конечно, нет, – отчеканила Элен, потому что студента она не боялась. – Крест символизирует силу, которая подарила мне жизнь. Эта же сила наделила меня способностью позаботиться о себе самостоятельно.

– А, она еще и в провидение верит, – презрительно заметила Симона. – Чего доброго сейчас скажет, что верит в Санта-Клауса.

Сгорая со стыда, Элен окинула взглядом сидящих за столом – казалось, все они смеются над ней, хищно сверкая глазами и щелкая зубами.

– Я знаю одно, – дрожащим голосом заявила Элен, – будь я такой, как вы, то лучше и не жить мне вовсе!

Помощь пришла, откуда ее не ждали. Стивен громко захлопал в ладоши.

– Браво! – воскликнул он. – У мисс Кейпел отваги больше, чем у нас всех, вместе взятых. Она любому даст фору. А по виду и не скажешь, такая крошка. Черт подери, нам всем должно быть стыдно!

– Дело не в отваге, – заметил профессор, – а в заблуждении и невежестве, вот что удручает. Мисс Кейпел, вы полагаете, что человек – создание божественного происхождения. На самом деле нами руководят лишь желания и инстинкты; любой, кто обладает этим знанием о нашей природе, может нами управлять. Провидение тут ни при чем.

Ньютон вытянул шею; его глаза ярко засверкали за стеклами очков.

– Как интересно, шеф! – начал он. – На эту тему можно написать любопытный детективчик. Никаких потайных комнат и выпрыгивающих из темноты злодеев: преступник всего лишь манипулирует остальными персонажами, вынуждая их поступать определенным – естественным для них – образом.

– Ты уловил мою мысль, – одобрил отец. – Человек – как кусок глины, одушевляемый природными желаниями.

Элен окончательно забыла о своем подневольном положении и о том, что ей нужно держаться за новую работу. Резко отодвинув стул, она вскочила из-за стола.

– Извините меня, пожалуйста, мисс Уоррен, – залепетала она, – я не могу больше слушать…

– Ну что вы, мисс Кейпел, – принялся увещевать ее Ньютон. – Мы просто беседуем. Никто не хотел вас обижать.

Он не успел договорить: Элен выскочила из комнаты и побежала на кухню. Она нашла миссис Оутс в моечной, где та собирала грязную посуду.

– Ох, миссис Оутс, – заплакала она. – Я выставила себя такой дурой!

– Ну-ну, дитятко… Хорошо хоть, ты это сделала сама, а не кто-то другой, – попыталась утешить ее кухарка. – Я попросила Оутса помыть посуду. Не могла бы ты вместо него отнести в гостиную кофе?

Вместе со смелостью к Элен вернулось любопытство. Ей хотелось посмотреть, какой эффект произвел ее выпад на остальных.

– Ладно, все равно нельзя так это оставлять, – вздохнула она.

Однако, когда она внесла в гостиную поднос с кофе, оказалось, что все уже и думать забыли о случившемся.

Молодые люди, не глядя, взяли чашки: они горячо обсуждали предполагаемых любовников известной кинозвезды. Мисс Уоррен вырезала заметки из научного журнала, а профессор уже ушел к себе в кабинет.

Внезапно в дверях появилась миссис Оутс.

– Спустилась сиделка. Она хочет поговорить с хозяином.

– Его нельзя беспокоить, – сказала мисс Уоррен.

– Но вопрос серьезный. Он касается жизни леди Уоррен.

Все напряженно замерли. Они так давно ждали кончины старухи, державшей в страхе весь дом, что уже привыкли к мысли о ее бессмертии. Элен невольно подумала о завещании: успеет ли леди Уоррен поставить подпись, прежде чем испустить дух?

– Она умирает? – спросил Ньютон.

– Нет, сэр, – ответила миссис Оутс. – Но сестра говорит, что в баллоне закончился кислород.

Ньютон нарушил тревожную тишину.

– И кто же, интересно, допустил эту вопиющую халатность? – спросил он.

Мисс Уоррен и Элен посмотрели друг на друга со смешанным чувством вины и осуждения. У обеих совесть была не вполне чиста, поэтому они хотели свалить вину друг на друга. Элен позволила мисс Уоррен, как хозяйке, нанести удар первой.