влюбилась? Скворцов, мне нужна птица гораздо более высокого полёта. Извини, но в этом плане я согласна с Жанной. А подарок на свадьбу Лены и Олега, который я забыла у тебя в машине, можешь выбросить на помойку. Там всё равно пустой белый лист бумаги, а не их портрет. Прощай, Тём. Всё кончено.

И она бросает трубку, а когда я пытаюсь снова дозвониться до девушки — «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Алиса не может быть такой же, как Жанна, просто не может быть и всё. Я ведь знаю её, знаю, что она совсем не корыстная. Если бы она была, как Жанна, она бы никогда не перечислила деньги в школу искусств, тем более в качестве анонимного пожертвования, пожелав остаться неизвестной.

Нет, всё просто не может закончиться именно так. Она просто не могла так искусно притворяться. Что-то точно произошло. И с чем связан весь этот бардак у неё дома? Она сама что-то искала или её обокрали?

Потерянно оседаю на край кровати, пытаясь придумать хоть какой-то план действий, но в голове полная каша.

Мой телефон снова начинает звонить, и я отвечаю на звонок, не глядя, ожидая снова услышать девушку.

— Алиса?

— Нет, Тём, это Андрей, — раздаётся голос друга. — Что-то случилось? У тебя голос взволнованный.

— Да, — признаюсь я. — Но давай сначала ты. Ты же наверняка не просто так звонишь.

— Да, и ты не поверишь, кто она такая. Фактически ответ на вопрос был на виду с самого начала. Как же я сразу не догадался проверить…

— Андрей, не томи, — прерываю друга. — Говори уже, что выяснил.

— Тём, настоящее имя твоей Алисы — Мельникова Алиссия Анатольевна, — воодушевленно говорит Щегольский, а я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, где уже слышал эту фамилию.

— Подожди, а она не родственница того самого питерского Мельникова?

— Именно. Алиссия — единственная дочь Мельникова Анатолия Афанасьевича, в прошлом магната, а в настоящем мэра Санкт-Петербурга, вступившего в должность два года назад.

Часть 5. Шоудаун. Алиса (45)

2 года и 6 месяцев назад

Профессор Калька спустил на нас сегодня всех собак. Сначала заставил рисовать то, что взбредет в голову, а потом кричал, что мы нарисовали не то, о чем он подумал. Впрочем, все мы прекрасно знаем его манеру преподавания. Один день он злой, всем недовольный с сумасшедшими заданиями, другой — белый и пушистый, помогающий всем нуждающимся.

К сожалению, сегодня у него настроение хуже некуда.

Слава богу, что две спаренные пары под его руководством закончились, и я могу свободно вдохнуть грудью.

Захожу в дамскую комнату и скрываюсь в кабинке, надеясь уловить несколько минут наедине, пока здесь не появились другие студентки, но удача отворачивается от меня, и через пару мгновений я слышу звук открывающейся двери и звонкие женские голоса.

— Нет, ты это видела?! — узнаю голос одной из моей одногруппниц — Оли, та ещё стерва. Честно говоря, понятия не имею, как она до сих пор здесь учится, потому что её работы весьма посредственны. Она неплохо рисует, но в основном копирует чужие стили, в её картинах нет собственной уникальной изюминки.

— Это уже не в первый раз, — отвечает вторая девушка, но её голос мне не знаком.

— Да ладно? Откуда ты знаешь?

— Слушай, я же учусь с ним в параллельной группе, а так как мы архитекторы на пятом курсе, у нас много смешанных занятий. В общем, мы часто с Головиным пересекаемся. Естественно, невозможно не заметить его интерес работами этой блатной стервы. Помнишь зимой Калька устраивал выставку работ своих студентов?

— Как же не помнить, — недовольно бурчит Оля. — Он же из нашей группы только её работу и отобрал.

Теперь становится очевидно, кого они имеют в виду, говоря о «блатной стерве».

Да, у моего отца много денег, да, он баллотируется на выборах, но это не значит, что он проплатил, чтобы меня взяли в ВУЗ. На самом деле, я самостоятельно без чьей-либо денежной помощи и иных договорённостей поступила на бюджет, и им это прекрасно известно, потому что я получаю стипендию и учусь наравне со всеми.

И я бы точно не сказала, что у меня стервозный характер. Да, я мало с кем близка из университета, но это не значит, что я стерва. Свободно болтаю с одногруппниками в обеденный перерыв или перемену. Просто близкого общения за почти три года учебы ни с кем не сложилось. Разве что с Лизой, мы с ней как-то проект делали вместе. Она после этого стала всегда меня звать на студенческие тусовки, но я на них всё равно не хожу. Одной идти не хочется, а Юра, мой парень, давно работает, и это не в его кругу интересов.

Видимо, в понимании Оли меня уже можно причислять к стервам. С другой стороны, а чего я ожидала? Всегда найдутся завистники, которые будут обсуждать и перемывать косточки.

— Так вот, Даня тогда специально задержался, чтобы обсудить с профессором и саму работу, и художника, её написавшего. Мы были уверены, что после этого он будет к Лиссе подкатывать. Сама понимаешь, Головин же красивый, мускулистый, у меня многие одногруппницы пытаются добиться его расположения, несмотря на его бедность, а он никого к себе не подпускает, вот мы и делаем ставки то на одну девушку, то на другую.

— Ага, конечно, — прыскает Оля. — Где он и где она! Да между ними такая пропасть в социальном статусе. Эта стерва никогда в жизни в его сторону не взглянет, она на нас-то свысока смотрит. И у неё же парень есть.

— Полностью с тобой согласна!

— Лиль, как же она меня бесит! Ты себе даже не представляешь! Меня прямо вымораживает её присутствие.

— Всё настолько плохо? — сочувственно спрашивает подруга Оли. — Просто я с ней никогда не пересекалась — мне сложно судить.

— И не надо тебе с ней пересекаться. Ты всё?

— Да, тушь подправила, идём.

— Лучше бы Даня на меня обратил внимание, а то этой стерве все лавры, — говорит Оля, выходя из дамской комнаты с подругой и захлопывая дверь за собой.

Не будь я выжата как лимон после пар Кальки, я бы скорее всего себя выдала и дала понять одногруппнице, что я всё слышала, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания с ней разговаривать, а вот личность Данилы Головина меня заинтересовала.

Возвращаюсь в аудиторию за вещами в раздумьях о тайном поклоннике и вижу молодого высокого парня в джинсах и потертой футболке, стоящего перед моей ещё не готовой картиной.

— Привет, — негромко произношу я, останавливаясь