Часть 1. Правила игры. Алиса (1)

Чемодан еле поспевает за моим быстрым шагом. Я привыкла не обращать внимания на стук колёсиков об асфальт вокзалов шесть назад. По всем меркам чемодан уже давно должен был развалиться, но мой ветеран всё ещё в строю, что меня несказанно радует: не хотелось бы покупать новый. К тому же, сколько мест мы с этим старичком повидали! За последние два года я успела сменить городов восемь. Или, кажется, десять. А может и двенадцать… Честно говоря, сбилась со счёта.

Хорошо, что в обслуживающем персонале нуждались везде, так что с поиском работы проблем не возникало, а иногда даже везло и удавалось найти что-то для души, ближе к выбранной профессии.

В этот раз я решила немного изменить себе и спрятаться в самом большом городе страны — в столице. С одной стороны, это идеальный вариант — много народа, что даёт возможность легко затеряться в толпе. В провинциальных городках все друг друга, как правило, знают или знают кого-то, кто точно знает тебя, и так по цепочке. Из-за этого я уже пару раз чуть не попалась. С другой стороны, больше народа означает и больше полицейских, частных детективов или иных надзирателей, больше камер, а, следовательно, больше шансов засветиться и быть найденной.

Что ж… Рискнуть все равно придётся, раз я уже здесь, да и терять мне в общем-то нечего. Главное — вовремя заметить преследователя и успеть скрыться, а где это делать, по большому счёту, не имеет значения.

Неожиданно чувствую покалывание на затылке. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Пожалуйста, пусть это будет всего лишь паранойя, меня ещё ни в одном городе так быстро не выслеживали. Оборачиваюсь и ищу глазами возможного преследователя.

Мой взгляд давно натренирован и найти наблюдателя не составляет труда. Им оказывается мужчина средних лет в темном пальто и с сигаретой в руках. Стоит у выхода с вокзала и курит, но как только встречает мой взгляд, подмигивает, бросает окурок в землю и направляется в мою сторону.

Может он всего лишь хочет познакомиться и не представляет никакой опасности?

Но выяснять я это не намерена, лучше перестраховаться и сразу скрыться.

Ускоряю шаг и практически бегу к пешеходному переходу, надеясь исчезнуть на другой стороне улицы. Оборачиваюсь, но наблюдателя не нахожу. Либо он скрылся в толпе, чтобы притупить мою бдительность и догнать позже, либо я здесь вообще не причем, а он отправился по своим делам. Второй вариант был бы, конечно, лучше.

Делаю очередной шаг и оступаюсь, удержать равновесие удаётся, но только на мгновенье, потому что в следующую секунду меня сбивает с ног капот автомобиля, и я падаю, сильно ударяясь головой об асфальт.

В глазах резко темнеет.

Мелькает мысль, что так я точно не умру, потому что всё просто не может закончиться обычной автомобильной аварией. После всего пережитого мной это было бы слишком жестоко и слишком иронично для моего преследователя.

Ничего не слышу, наступает полная тишина.

Штиль.

Неужели правда смерть?

В глубине души я даже чувствую радость от того, что больше не придётся никуда и ни от кого бежать, от того, что скоро увижу маму и смогу спросить, что же произошло на самом деле в день её смерти. Но маленький червячок внутри, спрятанный как будто бы ещё глубже самой души, неожиданно начинает быстро шевелиться, показывая, что жить всё-таки хочется.

Резко на меня обрушиваются одновременно все звуки реального мира. Сигналящие машины, плач какого-то ребенка, восклицания женщин, наполненные и страхом, и любопытством, и совсем близко два мужских голоса. Так близко, что я в состоянии разобрать, о чем они говорят.

— Ты не виноват, она сама выскочила… — слышу первый мужской голос.

— Дэн, это пешеходный переход! — восклицает второй. — Я должен был остановиться! Ты вызвал скорую?

Слово «скорая» срабатывает для меня как сигнал, оповещающей о смертельной опасности. Ни при каком раскладе мне нельзя в больницу. Особенно в государственную. Хоть у меня и есть очередной поддельный паспорт, всё равно я боюсь, что меня могут найти через любые государственные структуры. Хотя почему же могут, скорее всего именно так и найдут. Вопрос лишь когда: уже через пару минут или через пару месяцев.

Открываю глаза, всё размыто. Пытаюсь встать, но чьи-то сильные руки мне не дают этого сделать и продолжают удерживать в исходном положении — лежа на асфальте.

— Эй, ты что, с ума сошла?! — слышу второй мужской голос — тот, который спрашивал про скорую.

Мой взгляд медленно фокусируется и тут же натыкается на мужское лицо, нависающее надо мной. Молодой человек обеспокоенно осматривает меня с ног до головы. Сразу обращаю внимание на его глаза, полные страха. Переживает за меня? Или за себя и возможные неблагоприятные последствия своих действий в виде административной или уголовной ответственности?

Пытаюсь встать ещё раз и стараюсь произнести как можно более уверенно:

— Не надо скорую… Я в порядке, — в следующую секунду на меня будто сбрасывают тяжелый сундук, и я чувствую всю боль своего тела, безвольно опускаюсь обратно на асфальт, даже сильные руки мужчины без надобности.

Но вместо того, чтобы сморщиться от боли, я непроизвольно улыбаюсь и ликую.

Во-первых, я не умерла, а во-вторых, по десятибалльной шкале боли это всего лишь тройка, хотя, возможно, четверка, но не больше. Самое главное — не девятка и не десятка. Я это очень хорошо осознаю, потому что на десятке я захочу умереть от испытываемых ощущений. Однажды уже хотела…

— Она улыбается? — слышу пораженный голос первого мужчины, кажется, Дэна, но глаза смотрят на другого — того, который прямо передо мной и удерживает меня руками, — теперь в его обеспокоенный взгляд вкрапливается недоумение.

— Я в порядке, — повторяю и предпринимаю новую попытку сесть, не обращая внимания на боль, в этот раз сильные руки позволяют мне это сделать, хоть и продолжают покоиться на моих плечах.

Голова немного кружится, и тело будто наливается свинцом. Кажется, разбита губа, правда, непонятно почему, видимо, в меня ещё что-то попало, и локти обеих рук саднит, но в целом это мелочи. С этим я могу спокойно справиться сама.

— Не надо скорую, — хрипло повторяю я. — Не люблю больницы.

Мужчина всё ещё смотрит на меня обеспокоенно, но страх из взгляда пропадает окончательно. Мне удаётся рассмотреть его: лет тридцать, прямой нос, легкая щетина, каштановые волосы и пронзительные каре-зеленые глаза. Такой красивый оттенок, я определенно должна запечатлеть этот цвет на холсте.