вошёл в кабинет Громова, тянувшего лямку ночного дежурства заранее согласным на все. Это Громов понял с первого взгляда.

Через час девочка упорхнула из «обезьянника», клочки протокола унесло в канализацию, а Алик ушёл личным «другом» опера Громова. Вопиющее нарушение закона? Безусловно. Только через неделю в камере оказались два отморозка, разбойно «взявшие» ночной магазин. Взял их Громов по наводке Алика чисто, на следующее же утро, на квартире с похищенным и с двумя стволами в нагрузку.

За два года «дружбы» опера угро и «бригадира» нижнего звена ни Громов, ни Алик не поминали ту девочку. Она, даже не чмокнув Алика на прощание, улетела в другую жизнь. Просто исчезла, оставив Алика один на один с последствиями его благородства.

Громов срезал путь через детскую площадку и вошёл в пятнистый сумрак чахлого палисадника. В полосе света, пробивающегося сквозь чахлую листву тополей, разглядел крепкую коротконогую фигуру Алика. Дважды чиркнул зажигалкой, прикуривая. Алик, приняв сигнал, отлепился от ствола дерева и, чавкая мокрым песком, подошёл к Громову.

Рук друг другу при встрече не жали. Алик проиграв по-крупному, хоть в мелочах пытался блюсти «понятия».

— Здорово, Алик. Что стряслось?

Алик явно нервничал. Но всеми силами пытался это скрыть.

— Тут такое дело, Гром… Клим собрал бригадиров и дал отмашку готовиться к войне с «чехами».

— Некисло! А подробнее?

— Просто сказал, держать «пехоту» в готовности. Мол, в любую минуту могут понадобиться. Слышал, что отстрел братвы пошёл? В Питере Гошу завалили.

— А наши «чехи» здесь с какого боку?

— А я знаю? Клима спрашивай. Но в напряге он конкретном, отвечаю.

— Тогда напрягись и вспомни, что он конкретно сказал.

— Черт, околел я тут стоять. — Алик зябко передёрнул плечами. — Что Клим сказал? Типа, за бардак на рынке кому-то предъявы кинут. Ну и, типа, надо быть готовыми к вилам с «чехами».

— Я так и не понял, при чём тут «чехи»?

— Гром, ну ты даёшь! А как «чеховская» баба без наводки останкинских «чехов» на рынок бы сунулась? Слух пошёл, что айзерам кто-то из них гарантии дал, что не подстава. А айзеры спалились.

— Ах, вон оно что!

— Говорят, айзеры уже волыны маслом мажут. — Алик потоптался на месте. — Слышь, Гром, не в падлу, ладно? Я отбегу на секунду, типа, отлить. Пиво наружу просится, прям, резьбу сейчас сорвёт.

— Давай!

Алик резво сиганул в темноту. Громов отвернулся.

Через дорогу призывно мигали огни бильярдной. Громов знал, что там, не только гоняли шары, но и можно было вкусно, почти по-домашнему перекусить.

Вдруг вспомнились квёлые домашние пельмени. И такой же липкий, с тухлятинкой разговор. Ничего, кроме тяжести и едкой отрыжки, после себя не оставивший.

«Пора сваливать. К черту такую семейную жизнь, — Громов сплюнул. — Нюхом она, что ли, чует, когда у меня бабки появляются? Или я, типа, им по жизни должен? Ошибочка, дорогие родственники. Разный у нас взгляд на счастье».

— Слышь, командир. — Алик вынырнул из темноты. — Ещё одна проблема есть.

— Хорошо, что одна, — пробормотал Громов.

— Тут такое дело… — Алик почесал расплющенный боксёрский нос. — Я одного кекса зацепил. Ну, левый он такой… Чисто не при делах. На складах работает под эстакадой у Рижской. Слева. Ну ты знаешь. Вторая Мытищинская.

Громов выплюнул и раздавил каблуком окурок.

— Знаю, знаю… Что дальше?

— Он там тырит потихоньку, что плохо лежит. Пытался «на Риге» впарить какую-то лабуду из оргтехники, мои пацаны его приняли и развели, как полагается. Я его окучил, типа, чтоб бесхозным не гулял. Ну, на предмет сотрудничества. — Алик встал почти вплотную. — Слышь, Гром, этот кекс говорит, что на складе целая бригада «чехов» живёт. Человек десять, не меньше.

— Гастарбайтеры? — без особого интереса спросил Громов.

— Не! Где ж ты видал «чехов» с лопатами! Конкретные отморозки. Якобы при оружии. Слышь, может, из-за этого Клим так напрягся? У нас, типа, слух пошёл, что «чехи» в город «пехоту» стягивают, чтобы айзеров задвинуть. А тут такие совпадения. Подозрительно, да?

— А это, Алик, уже интереснее. Не зря ты меня из дома сдёрнул.

— Слышь, Гром, есть маза этого кекса сюда подкинуть. Пусть он сам тебе всё расскажет. Ну чо я сломанным телефоном работаю! За минуту на склады сгоняю и приволоку его… Ну, хочешь, вон, в бильярдную.

— А кем этот кекс работает?

— Менагером по резаной курятине, — хохотнул Алик. — А если без шуток, старшим механиком. Он там круглые сутки чалится. Ну чо, вести?

Громов быстро просчитал в уме варианты. Оставалось уточнить последний нюанс.

— Слышь, Алик, ты Климу про абреков ещё не доложился?

— Не, зуб даю! Я тебе решил сначала свистнуть. Мало ли что… Вам, ментам, может, туда поперёд нас надо. Дело, как я разумею, стрёмное. Нафига нам лишний гемор? Свинтите их сами, и будет всем зашибись. Вам — ордена, нам — спокойная жизнь. Правильно я рассудил?

Мимику Алика Громов изучил хорошо, в данном случае, Алик не врал. Разве что, что-то утаивал.

— Ладно, вези клиента.

* * *

«Д» — 1

20:02 (в.м.)

Странник

Игра шла странная. Футболисты бы сказали, в одни ворота.

Хартман клал в лузы шесть шаров подряд. С любых позиций, почти не целясь. Точными, мягкими ударами. Без каких-либо эмоций, равнодушно и размеренно, как автомат. На седьмом ударе киксовал, и наступал черед Максимова. Он серией таких же снайперских ударов выравнивал счёт. Иногда удавалось выиграть последним шаром. Если нет, Хартман, спокойно вгонял шар в лузу, и игра начиналась по новой.

Так, словно испытывая выдержку друг друга, они гоняли шары почти час. Лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.

Охранник Хартмана вообще не проронил ни