и оценить степень крутизны организации, выдавшей удостоверение.

«Так, рынок мне все же аукнулся», — криво усмехнулся Громов.

Девочка принесла кофе. Лысый придвинул к себе чашку. Высыпал из пакетика сахар. Помешал ложечкой.

— Давайте сразу оговорим условия нашей беседы, Владимир. На столе достаточно предметов, которые вы можете использовать в качестве оружия. И без них вы в состоянии нанести побои средней тяжести, как минимум. — Лысый поднял взгляд на Громова. — Не советую.

Громов обвёл взглядом зал.

— Да, — кивнул лысый. — Отсюда вы выйдете только по моему разрешению.

— Вот так всё круто?

— Почитайте. И поймёте, насколько все круто.

Он придвинул к Громову папку.

Громов отложил вилку и нож. Взял папку, откинувшись на спинку стула, пристроил на коленях.

Стоило бросить взгляд на первую фотографию в пачке, понял, попал.

На первом фото он собственной персоной поднимался по ступенькам гостиницы. На последующих фотографиях, низкого качества, словно нарезанных из киноплёнки, по эпизодам было снято, как некто, похожий на Громова, расправляется с тремя неустановленным личностями. Завершало экспозицию фото Громова, быстрым шагом спускающегося по ступенькам лестницы.

К фотографиям прилагались показания потерпевших и акт медицинского освидетельствования, составленный в приёмном отделении больницы имени Склифосовского.

Показания были запротоколированы чётким, разборчивым почерком. Словно специально для того, чтобы вникнуть в их смысл можно было, бегло пробежав взглядом по строчкам.

Потерпевшие в три голоса утверждали, что стали жертвами бандитского нападения. Судя по приложенной справке, по линии МВД к гражданам никаких претензий не было. Да и фамилии их не совпадали с теми, что Громов узнал от Кости. Зато по описанию нанесённых ран, Громов мог с уверенностью сказать, что это его работа.

— Достаточно круто? — спросил лысый. — Вы можете заявить, что действовали в условиях крайней необходимости, спасая мальчика. Но для этого вам придётся сдать вашего друга, раз. И доказать, что похищение имело место, два. На что родственники мальчика никогда не пойдут. Будете упорствовать в своей правоте, всплывут десять тысяч долларов плюс пять тысяч премиальных. Закладку денег в тайник мы тоже зафиксировали, изъять их с понятыми труда не составит.

Лысый сделал глоток кофе и опять спросил:

— Достаточно круто, Гром?

У Громова был опыт полного нокаута. Однажды нарвался на ринге. И сейчас он чувствовал себя точно, как после того сокрушающего удара. Сознание вышибло из тела, оно парило само по себе в вязкой пустоте, а тело медленно и плавно, как кленовый лист к асфальту, приближалось полу.

Ещё пара тягучих мгновений, а потом — взрыв темноты…

Лысый постучал ложечкой по краю блюдца.

— Ты слышишь меня, Гром?

Громов ошарашенным взглядом обвёл зал. Не без труда сфокусировал зрение на лице лысого.

— Что тебе надо? — с трудом произнёс он.

— Для начала, чтобы ты взял себя в руки.

* * *

«Д» — 1

21: 01 (в.м.)

Странник

Пассажира пришлось пасти не столько по приказу Хартмана, сколько из собственной безопасности. Парень был крепким, явно не раз бывавшим в переделках. Судя по характерной моторике, отличный рукопашник. В парне чувствовались и характер, и ум. Только сейчас всё в нем напрочь отбило. Словно контуженный, он с трудом выныривал из накатывающего отупения. В таком состоянии он инстинктивно мог взорваться агрессией. Реакция неразумная, абсолютно на животном уровне. Но именно до такого состояния его отбросила психическая атака Хартмана. До уровня зверя, рухнувшего в волчью яму.

Руки у парня были скованы специальными наручниками — за большие пальцы. Стальная цепочка, кольцом пропущенная под брючным ремнём, не позволяла поднять руки. На всякий случай Максимов приставил тупое рыло глушителя в бок парню.

Хартман сидел рядом с водителем, вполоборота к заднему сиденью.

По тонированным стёклам светящимися медузами скользили отсветы фонарей. Джип шёл плавно, мерно урча мощным мотором.

Водитель ехал по ему одному ведомому маршруту, то сворачивал в переулки, то проскальзывал через дворы, выныривал на магистраль и вновь уходил в боковые отвилки.

— Мелкий бизнес, Володя, это — вечная обречённость. Играть надо только по-крупному. Ты же, наверняка, в курсе, что серьёзный наезд с «маски-шоу» на крупную фирму стоит двести пятьдесят тысяч долларов. Сравни это с теми копейками, что ты имел от подработки. Пшик! По лезвию ножа ходил, а все ради того, чтобы компенсировать недоплаченную тебе зарплату. И долго бы ты так протянул? Рано или поздно, но сделали бы из тебя козла отпущения. Причём твои непосредственные начальники, кто, собственно говоря, и имеет процент с заказных «маски-шоу».

— А вы кого из меня сделаете?

Хартман ощупал взглядом напряжённое лицо Громова.

— Из тебя уже ничего не слепить. Надо работать с тем, что есть. Лично я вижу перед собой ратоборца с высшим юридическим образованием. В сумме качества излишние. Лет двадцать назад ты бы был полезен. А сейчас государством во главу поставлена защита интересов успешных и состоявшихся. Остальным предоставлено право тихо вымирать и драться за крохи, упавшие со стола во время дележа пирога. Вот и вся юриспруденция и правоприменительная практика. Поэтому мне твой диплом не нужен. Мне нужна твоя физическая сила, звериные рефлексы и ум ратоборца.

Громов криво усмехнулся.

— И все?

— А что ещё у тебя взять? Благородство? Оно ведёт к нищете. Любовь? Гарантия одиночества. Умеешь дружить? Готовься к предательству. Нет, Гром, я возьму у тебя только то, на чем точно не прогорю. Остальное можешь оставить себе.

Машина плавно затормозила. Хартман достал мобильный. Дождавшись соединения, коротко бросил: «Мы на месте».

Обратился к Громову:

— Ты в двух шагах от новой жизни. Сейчас сделаешь первый.

— Что я должен сделать?

— Выйти из машины. Пройти сто метров по дорожке. У крайней «ракушки» будет сидеть человек. Ты выстрелишь в него. И