И тут я не выдержала, одним движением оказалась у его кровати, опустилась на колени и прижала его ладонь к своей щеке. Рука Дэвида была влажная и вялая, словно он все еще спал.

Позволив мне поцеловать его в ладонь, он осторожно высвободил свою руку из моей.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он тихо.

– Да, да, конечно, мне тоже надо тебе так много сказать! Я так страдала, я так боялась! Пока тебя искала, я передумала бог знает что...

– Кэтрин, – остановил он меня, – я хочу поговорить о другом. Тебя судят за убийство, да? Сейчас идет следствие, мне отец все рассказал. Но ты не виновата, и я уже сказал отцу, что это я убил... как его зовут? Ну, твоего... знакомого.

– Отец тебе наверняка не поверил...

– Нет. Поначалу не поверил, но потом я его убедил. И это правда, я действительно его убил... Я хочу, чтобы с тебя сняли все обвинения. Отец уже разговаривал со своим адвокатом в Бостоне, завтра или послезавтра тот приедет сюда, ну и они начнут все бумажные дела...

– Дэвид, моя любовь! Если хочешь, я все возьму на себя! Я скажу, что он на меня напал, ты будешь свидетелем, ты подтвердишь, и это будет самозащита, меня оправдают! – Я схватила его руку и снова прижала к своей щеке. – Я люблю тебя, мой мальчик, я так тебя...

– Кэтрин, пожалуйста, остановись! – нежно сказал он. – Я не хочу, чтобы ты отвечала за меня, чтобы ты из-за меня пошла в тюрьму. Ты, конечно, виновата, но это уже между тобой и отцом, вам с ним решать...

Он замолчал и долго внимательно смотрел на меня. Я никак не могла понять, что было в его взгляде, но с определенностью могла сказать, что ненависти ко мне там не было.

– Дэвид, мой дорогой, – осторожно начала я, но он не дал мне говорить.

– Я тебя позвал сюда не только для того, чтобы сказать, что все расскажу как было на самом деле... Во-впервых, мы должны договориться о том, почему вдвоем оказались в гостинице. Ты уже что-то кому-то говорила? – Дэвид выражался строго и по-деловому. Мне показалось, что за время болезни он очень повзрослел.

– Отец нашел твои телефонные записи... наших разговоров со Стивом, или что там было на этих пленках, не знаю. – Я поднялась с колен и села рядом с ним на кровать. – То есть отец знает о нас со... Стивом.

– Странно, – задумчиво протянул Дэвид. – Мне он об этом ничего не говорил. Что же мы скажем, почему я приехал с тобой в гостиницу?

– О, это очень просто, – радостно подхватила я. – Поскольку скрыть от Ларри о Стиве уже нельзя...

Я сделала паузу, проверяя, как он на это среагирует. Но мальчишка внимательно смотрел на меня, терпеливо ожидая моего продолжения.

– ... то мы скажем, что ты был очень расстроен, узнав о моем романе... о моей измене отцу, и потребовал, чтобы я прекратила с ним отношения. Я испугалась, что ты расскажешь Ларри, и пообещала сделать это. Но Стив не захотел прерывать отношения, кричал на меня, угрожал... и потребовал встретиться в гостинице, – торопливо выкладывала я уже много раз обдуманную версию происшедшего. Дэвид внимательно слушал меня. – Я попросила тебя поехать со мной, потому что боялась Стива, и ты согласился. Ну а что произошло там, придумывать не надо. Ты действительно уснул, он пришел, набросился на меня, и ты со сна... ударил его лампой. Ты ни в чем не виноват, ты меня защищал, Стив хотел меня убить. Ты же помнишь, что он бил меня, я валялась на полу...

– Да, это правильно... – задумчиво одобрил Дэвид.

– Мальчик мой! Тебя оправдают, я все скажу в суде, скажу, что ты ни в чем не виноват, это я... – Я склонилась к нему и обняла. Он не сопротивлялся, и это придало мне уверенности. Я жадно стала целовать его сухие губы.

В какой-то момент я почувствовала, что моя страсть передалась ему, и он начал отвечать на мой поцелуй. Его нежный горячий язык столкнулся с моим, и я, как и прежде, теряя сознание, устремилась в эту обжигающую глубину. Но уже через несколько секунд его руки с силой обхватили меня за плечи, и я поняла, что Дэвид пытается освободиться от моих обьятий.

Я с трудом оторвалась от него.

– Тебе еще трудно? Ты плохо себя чувствуешь? Извини меня, я такая эгоистка, – и нежно погладила его по щеке.

Он молчал и только с какой-то, как мне показалось, жалостью смотрел на меня. О, только не это!

– Ты влюблен в нее? Да? Ответь мне, ты влюблен в нее?! – не помня себя, закричала я. – Не успел отойти от меня на шаг, как тут же влюбился в первую попавшуюся потаскушку! Ты неблагодарная свинья! Я так люблю тебя, я готова отдать жизнь за тебя, готова пойти в тюрьму! А ты... ты...

Обида снова захлестнула меня, я не могла говорить от душившей меня злобы. Лицо мальчишки побелело и застыло, он неподвижно смотрел перед собой, сцепив руки на груди, словно опасаясь, что я попытаюсь к нему приблизиться.

– Ты не понимаешь... – тихо и осторожно начал он, не поворачиваясь ко мне. – То, что у нас было... Это было... здорово. Я всегда буду тебя... Буду тебе благодарен... вернее, я всегда буду помнить тебя. И Миа здесь ни при чем. Даже если бы мы с тобой удрали за границу, я бы никогда не простил себе, что сделал отцу. Как тебе это объяснить? Меня бы это всегда мучило, и я... Ты бы страдала, и все равно все бы кончилось. Понимаешь?

Он повернулся ко мне, в его глазах было столько взрослой грусти и опустошенности, что мне стало до слез жаль его.

– Дэвид, мой мальчик, – я осторожно провела пальцами по его щеке, затем склонилась и поцеловала его в шею, затем прикоснулась к его губам. Он ответил на мой поцелуй, но его губы были сухими и вялыми. Я почувствовала, что он нежно провел рукой по моим волосам, по спине.

Он болен, подумала я, после двух недель комы, мальчик очень ослаб, тут уж не до страстных поцелуев. Я нежно касалась губами его щеки, шеи, опускаясь ниже.

Дэвид продолжал лежать не двигаясь. Я не видела его лица, но мне казалось, что ему приятны мои ласки. И вдруг я почувствовала, что он больно схватил меня за волосы и потащил мою голову вверх.

– Если ты не прекратишь, – грубо сказал он, – я позову медсестру!

– Но разве тебе не приятно...

– Нет, мне приятно! И именно это меня не устраивает. Пойми, я больше не хочу... – он замолчал, вероятно, подбирая слова, и отпустил мои волосы. Я упала ему на живот, воспользовалась этим и, обхватив за бедра, стала жадно его целовать через простынь.

– Катрин, ну пожалуйста, прошу тебя, – вдруг по-детски захныкал он. – Прошу тебя, не надо, я не хочу... я не хочу того, что было. Я никому ничего не рассказывал о нас, и никому не собираюсь говорить... Но прошу тебя, перестань! Мы больше никогда не должны этого делать, понимаешь, никогда. Я специально тебя для этого позвал. Я не хочу... Пожалуйста!

Я подняла голову и посмотрела на него. Что это, мне показалось, или в его глазах были слезы?! Бедное дитя, моя страсть оказалась тебе не под силу. Я тебя пугаю, и ты хочешь от меня избавиться, какая уж тут любовь.