мной и Бет, – попали на вечеринку только в половине третьего утра. Все уже напились. Нам их было уже не догнать, так что мы там задержались не надолго, и Бет среди гостей не нашли.

Я пнула мыском камушек, размышляя, что это значило.

– Ты думаешь, к пропаже твоих подруг причастен тот же парень, который похитил Бет? – осторожно поинтересовалась Лиза.

Прищурившись, я окинула взглядом парковку.

– Полиция считает, что Морин покончила с собой.

Лиза фыркнула.

– Это в стиле наших полицейских. Три девушки пропали, они не могут найти двух и утверждают, что третья сама распрощалась с жизнью.

– Ты знакома с кем-то из полиции?

– Наш ресторан работает круглосуточно. Волей-неволей перезнакомишься со всеми.

Несколько секунд я обдумывала слова Лизы.

– А у Бет были постоянные клиенты? Может быть, кто-нибудь из них в ту смену вел себя странно?

Лиза вперила в меня изучающий взгляд.

– Копы задавали такие же вопросы. Бет пользовалась популярностью. Рыжеволосые красотки всем нравятся. Но двое парней проявляли к ней особый интерес. Один из них выглядел так, словно пробовался на роль в «Вестсайдской истории».

Мое сердце екнуло, сбилось с ритма, а потом заколотилось с удвоенной силой.

– Его звали Эд Годо?

– Я не знаю его имени. Такой невысокий, лет двадцати пяти, с зализанными назад черными волосами; он всегда ходил в кожаной куртке, даже когда было жарко, как в преисподней. Пил колу и глотал таблетки, как будто это была его работа. И ботинки носил на платформе.

– Ты рассказала все это полиции?

– Да. Но в тот вечер он не приходил в ресторан. И об этом я тоже сказала.

Служебная дверь снова распахнулась.

– Лиза, если ты не хочешь потерять работу, ты оторвешь от стенки задницу и вернешься в зал.

– Достал уже! – тряхнула головой моя собеседница, но затушила сигарету о стену и бросила окурок в стоявшую поблизости урну. – Извини, я больше ничем не могу помочь.

– Спасибо, что уделила мне время, – поблагодарила я.

Лиза улыбнулась и уже двинулась к двери.

– Погоди! – окликнула девушку я. – Ты сказала, что у Бет было два назойливых ухажера. Кто они?

Лиза, уже взявшаяся за дверную ручку, остановилась:

– Не они. А он. Джером Нильсон. Он слишком часто занимал столик в секции Бет, чтобы это было простым совпадением. Бет говорила, что он ей не нравился, но что тут поделаешь? Жаль, что он и тот Фонзи не пересеклись и не поубивали друг друга.

Глава 44

До дома я доехала через силу. Ноги с трудом крутили педали, как будто кто-то навесил на них пудовые гири. И Эд Годо, и Джером Нильсон – они оба присутствовали в жизни Бет, как и в жизни Морин. И они оба знали Бренду. К тому же хоть они и находились по разные стороны баррикад, но оба были людьми опасными. Их связь с тремя пропавшими девушками, одну из которых нашли мертвой, не могла быть совпадением. Но я до сих пор не знала, что делать с этой информацией. «Может, мне извиниться перед Клодом, и мы вместе решим, как с этим быть?» – подумалось мне. Я отчаянно нуждалась в помощи.

Только я не понимала, за что должна была просить прощения у Клода.

В мои размышления ворвался вой сирены – где-то в стороне мчалась «Скорая». И мысли переключились на маму. С каким отчаянием она восприняла очередное возвращение в больничную палату. Как тяжело было видеть ее в месте, где все предметы были с закругленными краями и под запретом находились не только веревки и тесемки, но даже шнурки. У меня имелись специальные тапочки, которые я надевала, когда навещала ее там.

В восточном конце Пэнтауна звук сирены стал ближе. Через несколько секунд машина «Скорой помощи» пронеслась по главной дороге; следом промчался полицейский автомобиль. И вместо того чтобы рулить дальше к дому, я свернула налево и последовала за сиренами. К каменоломням. Мне не захотелось впадать в размышления о том, почему они увлекли меня за собой. Возможно, потому что проехали мимо, а день был жарким. Возможно, потому что мне не ехалось в пустой дом. Возможно, потому что беспокойство, изводившее меня в последние дни, с новой силой затерзало грудь.

А может быть, потому что в завывании сирен я расслышала двухтактный ритм: Брен-да, Брен-да, Брен-да…

Встряхнув головой, чтобы избавиться от него, я быстрее завертела педали.

Воздух был таким плотным, что, казалось, его можно пить. Удушливый, вязкий и липкий, как пластилин. Он как будто норовил преградить мне путь, заслонял его незримой стеной.

Но я продиралась сквозь заслон, крутила педали так быстро, что раскалившаяся цепь пыхала жаром. Я проехал мимо хода в Карьер Мертвеца, затем мимо узкой грунтовки, что вела к хижине, о которой я рассказала шерифу Нильсону и которая, по словам Эда, принадлежала его приятелю, хотя я подозревала, что он занял ее самовольно, – той самой, где Ант запугал меня, а потом сфотографировал без футболки.

Ярдах в двухстах от нее, близ пешеходной тропы, стояли кольцом полицейские; их автомобили и машина «Скорой» были припаркованы рядом. Район каменоломен испещряла сеть тропок, и куда вела эта дорожка, я не представляла. Но я услышала плач двух ребятишек у ее кромки. Мальчики – почти ровесники Джуни – были не из Пэнтауна.

Они разговаривали с одним из полицейских, в стороне от остальных, стоявших кольцом. Вокруг чего он стояли? На что смотрели? Бросив велосипед, я, спотыкаясь, пошагала к ним. Я видела, как двигались их челюсти, как блестели потные лица. Чем ближе я подходила, тем сильнее душный воздух пах гнилью; в нем буквально витали флюиды разложения – под стать лосиным клещам, норовившим присосаться к коже и зарыться в волосы. А полицейские сосредоточились на чем-то, что лежало на земле.

«Это она, это Бренда, Бренда…»

Они даже не заметили меня, хотя я уже стояла среди них.

Я натянула любимую богемную футболку на шелковые синие шорты; мои колени были узловатыми, зато икры красивыми. По крайней мере, так сказала мне Бренда – «она мертва, Бренда тоже мертва», – когда я примерила этот наряд перед ней на прошлой неделе. Морин тоже была с нами. Мы принесли к Бренде и перемерили все свои любимые вещи – решали, что надеть на наш концерт на окружной ярмарке. Мы радовались и трепетали в предвкушении выступления. Мы – втроем! – на сцене! Еще несколько дней назад это казалось нереальным. А теперь мечты, которым я даже не позволяла будоражить воображение, готовы были воплотиться в жизнь.

Воспоминание о