— Свои, свои! — раздался предупреждающий возглас.

Кричал Виталя — он сидел неподалеку на капоте моего броневика, болтая ногами. А крикнул с небольшим запозданием, потому что грыз семечки. Откуда взял только? Нет, откуда понятно — из монолита все идет, но как это все попадает в закрытый лагерь?

Как Виталя нашел семечки узнавать не стал, а вот остальным озадачился. С оружием кулибины решили проблему нетривиально: вместе с кожей срезали вживленные импланты, и, вот этот ход мыслей меня удивил, плотно примотали их к рукояткам оружия тонкой медной проволокой. Импланты, как оказалось, настроены были не индивидуально, а лишь на ауру человеческого тела, поэтому отряд получил восемь рабочих штурмганов.

Доспехи перенастроить не сумели, но вытащили из каждого горба блок генератора активного щита, так что теперь бронекостюмы был просто защитными костюмами — как экипировка мотоциклиста.

«Это невозможно!» — сказало мне эхо чужой памяти мужским голосом.

Да-да, на воротник себе положи свое невозможно — со злорадством, за которое не стыдно, подумал я.

С энергетическим оружием же все оказалось еще проще — три найденные боевые косы, светящимися сейчас ядовито-зеленым светом кромками клинков, оказались вообще без какой-либо блокировки.

Интересно, кто проводил смертельный эксперимент, пробуя возможность использования оружия. Хотя, судя по тому, что одну из боевых кос держал Портос — самый крупный мушкетер, добровольцем был он. Недавний оппонент, кстати, только что демонстративно отставив оружие в сторону, направился ко мне — судя по выражению лица, намеревался просить прощение за поведение. Я только отмахнулся, мол проехали. Не время, да и наплевать мне на него и на его намерения, если уж начистоту.

— Дим, — повернулся я к Димарко.

Об опасности «зеленого» оружия для его оператора немцы во время занятий нам говорили, но я решил еще раз напомнить:

— Имейте ввиду, это не моя ледяная глефа, эти косы превращают любую органику в ядовитую кислоту. Если неаккуратно использовать…

— Помню-помню, учтем.

Димарко говорил что-то еще, а меня как-то вдруг накрыло. Мутной, неприятной тяжестью плохого предчувствия. Как-то словно депрессивное осознание свалилось, что через туман мы не пройдем. Не знаю отчего это произошло — или на фоне стресса и нехватки витаминов, или же это моя интуиция работает, усиленная обрывками памяти знаний вереницы убитых пустоглазой жнецов.

Пока я пытался справиться с неприятной тяжестью, Димарко уже закончил и ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. Почему так муторно-то, а? Как будто я через туман до этого не ходил — нормально там гонял, ничего страшного не случалось, что ж сейчас так…

«Ты не пройдешь!» — вдруг раздался в голове эхом чужой голос.

Вот теперь понятно — что за «интуиция» мне подсказывает. Да-да, мы не готовы, согласился я мысленно с чужим голосом. Только вот с оружием проблему решили, как тебе такое? — обратился я к спрятавшемуся в памяти незнакомцу. Молчишь? Ну так завали хлебало и не отсвечивай, — раздраженно подумал я.

— Что? — негромко спросила Марина, как оказалось все это время стоявшая рядом.

— Не-не, ничего.

Похоже, что-то из мыслей я вслух озвучил. Да, витаминки и успокоительное попить бы неплохо все же.

В лагере все нарастала суета. Сновали туда-сюда люди, раскатывали и расставлялись по территории машины, убирали тела немцев. Готовились встречать утренний конвой с кухней. Я участия не принимал, абстрагировавшись — во-первых, не умею командовать, во-вторых озабочен другим вопросом — и сейчас позвал в узкий круг Марину, Ольгу и — так получилось, Виталю, который почти не отходил от альтушки. Или она от него не отходила.

— Есть разговор, — с выражением, намекающим на серьезность разговора произнес я, оглядывая всех троих. — Нам предстоит сейчас пройти через туман. У меня по этому поводу есть серьезные сомнения — чтобы добраться до тумана, нам нужно будет преодолеть блокпосты Ахена на границе монолита, а потом пересечь почти весь город. Поэтому склонен предполагать, что данная задача проходит по классификации не очень-то и далеко к категории «самоубийственная».

Я сделал паузу, осматривая всех — удостоверяясь, что меня правильно поняли.

— А че только нам говоришь? Есть отдельный план, че-как по тапкам отсюда…

— Да, че-как такой именно план и есть. Смотрите, ситуация такая, что дорога нормальная с этой стороны монолита всего одна, ее отслеживают с воздуха. Ломиться ногами через лес всем отрядом не вариант, вычислят, гоблины след возьмут. Врассыпную уходить — поодиночке те же гоблины переловят. Но у меня действительно есть вариант уходить отдельно. Вон там в лесу, с той стороны, — махнул я рукой в направлении полигонной трассы, — на дежурстве находится стая гоблинов, которые меня знают.

— Это те, которые видели, как ты немцев загасил? — догадалась альтушка.

— Да. И я хочу предложить вам вариант рискнуть. Попробую поговорить с гоблинами, чтобы эта стая провела вас вокруг монолита…

— Нас? То есть ты не пойдешь?

Хм, как-то я этот момент упустил. Вот почему они так загадочно смотрели все — я же просто забыл сказать, что отдельный план у меня для них, а не для всех нас.

— Нет, я не пойду. Без меня отряд в туман отпускать не очень идея, я вместе с общей группой пойду. Понятно, что и через лес идти — план, конечно, так себе, но вряд ли хуже, чем толпой ломиться под пулеметы немцев. Здесь ведь еще момент важный: если не получится пройти через туман, вы можете остальных спасти, добравшись до места назначения и рассказав там все по факту.

— Командир, мне кажется это… — начал было Виталик с крайне скептическим выражением лица.

— Я бы попробовала, — уверенно сказала альтушка одновременно с ним. Взгляд чистый, заинтересованный; ей принимать решение проще, она не успела почувствовать себя частью отряда, так что вариант отделиться и пройти по лесам ее явно более чем устраивает.

— … мне кажется, что я бы попробовал, — буквально в полете переобулся Виталик.

— Мне кажется это реально хороший вариант, — кивнула Марина.

— Ты