Все ребят, удачи, — взял я за плечи обоих на краткий миг, прежде чем вернуться к броневику.

Когда залезал в проем водительской двери, стая и суетолог с альтушкой уже исчезли из виду, даже белый комбинезон среди деревьев не виден больше. В машине теперь остались только мы с Мариной, и — на полу десантного отсека, крепко связанный Гельмут. Кроме того, на полу сложена часть имущества научной команды, в числе прочего медицина.

Когда мы пролетели поле в обратном направлении, колонна из пяти бронемашин уже покинула лагерь и втягивалась в лес на другой стороне поля. Ехали в сторону лагеря Ахена — вариант конечно не очень, особенно после стрельбы, возможно поднявшей немцев по тревоге, но других дорог вокруг просто нет.

Колонну догнал я только в лесу. Быстро его миновали и выехали в чистое поле, где на фоне мглы туманного монолита вдали темнеют стены лагеря. На наблюдательных вышках нас заметили, бойцы засуетились. Даже сквозь шум двигателя я услышал пронзительный звук ревуна, а чуть погодя в небо взлетели несколько синих ракет. У нас обычно форс-мажор обозначают красный цветом, но здесь небо отливает краснотой, на этом фоне синий лучше заметен.

Первой машиной в колонне — бывшей машиной Гельмута, где сейчас собралась группа вооруженных бойцов в броне, управлял Димарко. Он уже свернул с дороги в поле — чтобы не подъезжать вплотную к лагерю легиона. Минута несусветной тряски и оставив лагерь в стороне, мы выскочили на заезженную грунтовку, ведущую в сторону стены мглистой пелены.

Впереди теперь путь нам преграждал только блокпост с легионерами Ахена, где их не меньше десятка. Они сейчас разбегались по сторонам, занимали позиции за бетонными блоками. Очень повезло, что установленный порядок не подразумевал отработку атак с тыла — немцы на нас реагировали, но не слишком слаженно.

Раздались первые выстрелы, застучали пули по броне. Основной огонь пришелся на идущую первой машину — у самого блокпоста броневик Димарко, зачадив двигателем, съехал в сторону с дороги. Но остальные уже влетели на блокпост, под грохот выстрелов наматывая легионеров на колеса и разваливая будку с укрывшимися там немцами.

Подбитый броневик горел, бойцы из него уже выпрыгивали, пересаживаясь в остановившиеся рядом машины. Раз-два, три-пять-шесть… вот еще двоих на руках несут, в нашу сторону. Здесь Марина, здесь медицина, об этом все знают и предупреждены. Раненых забросили через задние распашные двери, еще двое остались помогать, Марина им что-то громко кричала, руководила. Я привстал, обернулся — но посмотрел на это лишь мельком — выглядывая назад, не выехали из ворот лагеря машины группы быстрого реагирования.

Не выехали. Но это вопрос даже не минут, а секунд скорее всего.

— Вперед-вперед-вперед! — раздался гулкий крик Димарко.

Он уже стоял на сиденье в десантном отделении машины четвертой команды, держась за верхнюю дугу. Рядом с ним — такой же широкоплечий Портос с боевой косой и перекошенным лицом; вокруг кровь, трупы, крики боли, чадящий дым и огонь. Странное и страшное зрелище — к такому меня жизнь не готовила.

Преграждающий дорогу во мглу шлагбаум отлетел, броневики один за другим исчезали, скрываясь в туманной пелене. Лежащий на полу Гельмут вдруг громко замычал и активно забился, несмотря на то, что связан крепко. Похоже, он понял, что мы едем в монолит и сильно этому противится. Почему? Потому что он без респиратора, вот почему.

Свежие перегрины первые пару лет могут спокойно ходить в туман. Потом тоже могут — но чем больше проведено времени в этом мире, тем больше шанс оказавшись во мгле превратиться в измененного, стать туманной тварью. Я же знаю это — не только чужой памятью, но и Марина неоднократно говорила.

Знаю, знал, но забыл.

Гельмут здесь уже несколько десятков лет. И в ходе недавнего допроса он похоже просто не подумал, что мы попытаемся уйти через туман. Сейчас же явно пытается об этом намекнуть, забившись словно в конвульсиях привлекая внимание. Времени что-то делать уже не было — ну не выкидывать же его из машины, поэтому я просто отодвинул этот вопрос на периферию. Повезет, останется человеком — отлично; не повезет, ну значит не судьба.

Бросив еще один взгляд на колдующую над ранеными Марину, снова вернулся вниманием к управлению. Объехав пышущий жаром броневик — там двигатель бензиновый, горит ярко, проехал дальше. Теперь я двигался в колонне не последним — вел отряд Питер, а замыкающим в туман заехал броневик четвертой команды с Димарко за рулем. Все по заранее согласованному плану — вместе с ним в замыкающей машине еще четверо вооруженных бойцов на случай преследования. Которого, все были уверены, не избежать — а багги рейтар ездят быстро, гораздо быстрее наших броневиков. И местность они знают ненамного хуже — нашу колонну ведут местные, но немцы здесь уже больше месяца, дороги во мгле, пусть и на макетах, наверняка изучили.

Преследования, кстати, пока так не видно — прежде чем заехать в белесую пелену, я бросил я еще один взгляд на лагерь легиона, ворота все еще закрыты. И как раз в этот момент все исчезло, только мгла со всех сторон осталась. Звуки сразу стали глуше, рокот мотора доносится как будто сквозь вату.

Несколько дней во мгле не был, а уже успел позабыть это неприятное ощущение по коже — как будто одет во влажное, едва ощутимое на теле термобелье. Стало зябко, руки подрагивали от напряжения, вновь подкатила легкая тошнота — как будто крепкого чая слишком уж много выпил. Страшно.

Еще и Гельмут на полу бьется как припадочный — несмотря на то, что связанный. Даже активнее чем Марина недавно, когда отвлекала от меня внимание наблюдателей с вышек.

Только впоследствии я понял, что таким своим поведением Гельмут намекал на то, чтобы его вырубили, лишив сознания. К сожалению, сразу я об этом не догадался, ну а потом было уже поздно.

Глава 20

Во мгле колонна скорость снизила, ехали практически бампер в бампер. Видимость — полтора броневика вперед, одна назад. Несколько раз, когда колонна притормаживала на поворотах, я слегка втыкался во впередиидущую машину. Скрежет железа здесь, во мгле, звучал странно, непривычно глухо.

Дорогу