–Так вы не из газеты?– спросила Катрин.

–Честно говоря, нет,– признался Конрауд.– Раньше я работал в полиции. Но теперь я уже на пенсии.

–А при чем здесь… этот Лютер? Почему вы о нем спрашиваете?

–Вы его помните?

–Ну, у меня была одна подруга… Она уже, правда, умерла…

–Так…

–Но почему вы задаете такие вопросы? Это как-то связано с полицией?– На лице Катрин появилось обеспокоенное выражение. Она поняла, что это не просто приятная беседа, поскольку сидящий напротив нее бывший полицейский расспрашивает ее о вероятных случаях домогательства со стороны педофила в стенах диспансера много лет тому назад.

Тогда Конрауд решился в подробностях рассказать Катрин о том, что было известно ему, но настоятельно попросил ее ни с кем этой информацией не делиться. Он описал ей происшествие на Тьёднине, добавив, что существует вероятность того, что утонувшая девочка была знакома с Лютером, который над ней надругался.

–Боже мой!– воскликнула старушка.

–Конечно, это все лишь догадки, как вы понимаете,– подчеркнул Конрауд.– Полной уверенности, что все так и было, нет. Именно поэтому я и пытаюсь выявить недостающие факты. Признаюсь вам, что случай с этой девочкой меня потряс. С тех пор как я о нем услышал, места себе не нахожу.

–Я вас понимаю,– сказала Катрин.– Если и правда все так и случилось… Бедное дитя!

–Вы, кажется, упомянули свою подругу…

–Да, но боюсь, что это никак не связано со случаем, о котором вы рассказали. Вряд ли это имеет отношение к этому… Как его?..

–Лютер.

–Вот. Я такого не помню. А вот врача, фамилию которого вы назвали,– Хейльмана – я помню хорошо.

–Вот как?

–Я запомнила его, потому что однажды меня навещала в Вивильсстадире одна моя подружка из Рейкьявика. Так вот она меня от него и предостерегла.

–А в связи с чем?

–Я тогда сразу и не поняла, потому что со мной он всегда обходился хорошо, был очень учтив. А вот подружка моя только увидела, как он идет по коридору, вся покраснела и напряглась. Когда этот Хейльман прошел мимо нас, она сказала, чтобы я его опасалась. Она рано созрела, гораздо раньше меня… Так вот, она тогда рассказала мне – тихо-тихо, чтоб нас никто не услышал – что однажды она ходила на прием к этому доктору Хейльману,– он тогда практиковал в Рейкьявике. И во время осмотра он трогал ее там… где не должен был трогать. Поэтому она сказала, что больше никогда к нему на прием не пойдет. До этого она вообще никому не рассказывала, что с ней произошло. Только со мной поделилась. Знаете, в те времена люди о таком старались не говорить. Сейчас все по-другому.

–Значит, это был тот самый врач?

–Да, его так и звали: Антон Й. Хейльман. Подружка сказала мне, что… Я это очень хорошо запомнила, потому что никогда раньше не видела ее такой испуганной, а еще потому что он ведь был такой уважаемый врач. А она сказала, что на самом деле он ужасный…

Бабушка Данни с роду не бывала в полицейском управлении на Квервисгата. Для этого у нее никогда не возникало поводов – не больше чем у других добропорядочных граждан. Поэтому когда ее вели в допросную, где ее с суровым выражением лица ждала Марта, она пребывала в состоянии крайней растерянности, если не шока. Отправляя двух полицейских в полном обмундировании за пожилыми супругами, Марта как раз и рассчитывала внушить им определенную дозу страха, а также сделать особый акцент на серьезности ситуации и подчеркнуть их значимость в статусе свидетелей. Супруга женщины дома не оказалась, поэтому ей пришлось садиться в патрульный автомобиль и в сопровождении двух полицейских ехать на Квервисгата без него.

Она могла бы и отказаться, поскольку ее никто не арестовывал. Но даже если ее бы и задержали, она могла бы настаивать на присутствии адвоката. Однако она не сделала ни того, ни другого, а застыла на месте, уставившись не мигающим взглядом на полицейских, которым пришлось повторить свое приглашение проехать с ними в управление. Тогда она попросила подождать две минуты, пока она надевает пальто, а также поинтересовалась, нужно ли ей позвонить мужу. Взяв мобильный телефон, она попыталась до него дозвониться, но безуспешно, поэтому вышла из дома за полицейскими и села в машину. Полицейская форма вкупе с патрульным автомобилем возымели должный эффект: когда женщина вошла в допросную, ее слегка пошатывало не только от нехватки сна, но и от паники. Было очевидно, что события последних дней привели ее в полное смятение, и Марта, понимая это, сочувствовала ей, но она также сознавала, что времени на реверансы и расшаркивания просто нет.

Они обменялись рукопожатием, и Марта жестом предложила ей присесть.

–Вы не знаете, где мой муж?– спросила женщина, едва опустившись на стул.

–Откровенно говоря, я ждала вас обоих.

–Я не могу дозвониться до него со вчерашнего дня,– встревоженно сообщила женщина.– Это на него совсем не похоже – вот так взять и куда-то исчезнуть, даже не предупредив. Я, вообще-то, как раз собиралась связаться с вами.

–Исчезнуть? А у него на то есть какие-то причины?

–Да нет, я неправильно выразилась. Простите. Я имею в виду… Он вымотан всей этой ситуацией. Да и я, конечно, тоже, как вы понимаете. Вчера он поехал покататься на машине и до сих пор не вернулся. На звонки не отвечает, и я ума не приложу, что делать.

–Не переживайте, он обязательно объявится,– попыталась успокоить ее Марта.

–Простите, а зачем меня сюда привезли?– Женщина оглядела казенную обстановку допросной: разделявший их обшарпанный стол, лежащий на нем диктофон, ослепляющие неоновые лампы на потолке…

–Я продолжаю заниматься сбором информации о Данни,– ответила Марта.– И я не уверена, что вы рассказали мне все, что знаете.

–Но я не понимаю… Зачем нужно было везти меня сюда на полицейской машине?..– сказала женщина.– Вы же знаете, кто я. Если за мной каждый раз будет заезжать полиция, пойдут слухи… Я рассчитывала на вашу деликатность…

–То есть, для вас деликатность важнее, чем правда о том, что случилось с вашей внучкой?

–Какая правда? Я рассказала вам все. Все, что я знаю.

–Вы действительно не в курсе, где находится ваш муж?

–Ну разумеется. Вчера мы поговорили с ним по телефону, и после этого от него ни слуху ни духу.

–А о чем вы поговорили по телефону?

–Да ни о чем особенном,– пожала плечами женщина.– Я спросила, когда он намерен вернуться домой.

–И что он вам ответил?

–Сказал, что уже едет. И вот с тех пор до него не дозвониться. Представляете, как я волнуюсь?

–Представляю… Нам необходимо побеседовать и с вашим супругом, так что, возможно, придется объявить его в розыск. Вы согласны?– спросила Марта.

Поскольку женщина не отвечала, она повторила вопрос более развернуто:– Вы хотите, чтобы мы объявили вашего супруга в розыск?