Их план родился, когда Бета встретилась с подругами в «Стигамот»[25]. Они были примерно одного возраста и все трое пережили насилие. Их сдружила многолетняя совместная работа в «Стигамот», где они оказывали поддержку женщинам – жертвам сексуальных домогательств. Бета назначила подругам встречу в центре «Стигамот» на Квервисгата, поскольку хотела поделиться с ними одной историей.

Все трое столкнулись в жизни с теми историями, которые никогда не должны происходить, но происходят ежедневно: историями насилия и истязаний, жестокого обращения с детьми и подростками – девочками и мальчиками, историями женщин, ставших жертвами семейного деспотизма, историями мужчин, которые их преследуют и угрожают расправой им и их детям, историями дочерей, матерей, сестер и подруг, историями жен, что живут в постоянном страхе получить удар кулаком в лицо, который может их настичь в любой момент.

Своим подругам Бета рассказала историю Нанны. Они в потрясении слушали о том, как какой-то подонок, что был вхож в ее дом, надругался над ней, и единственным тому свидетельством стал рисунок, спрятанный в кукле, о том, как ее безжизненное тело обнаружили в Тьёднине, о том, что полиция расследовала это происшествие спустя рукава, а результаты вскрытия остались тайной, поскольку заключение патологоанатома куда-то пропало, и о том, что на данный момент никаких причин для эксгумации и исследования останков Нанны не имелось.

–Если бы выяснилось, что в результате насилия она действительно забеременела, можно было бы предполагать, что ее убили,– сказала Бета в завершение истории.– Я ведь говорила вам, что на момент смерти ей было всего двенадцать лет?

Подруги закивали, и одна из них спросила:

–И что же ты предлагаешь?

–Поехать на кладбище,– ответила Бета,– и раскопать ее могилу.

Ее подруги переглянулись.

–А если нас вдруг одолеют сомнения,– продолжила Бета,– если мы поставим под вопрос наше право на такой шаг, давайте вспомним о том, что произошло с нами самими. Вспомним о справедливости, которой мы так и не добились, и обо всех девочках и девушках, которые прошли через тот же ад насилия и издевательств, но их так и не услышали.

–Мы пошли на это из уважения к Нанне,– говорила теперь Бета Конрауду, который все еще сохранял внешнюю невозмутимость.– И пусть никто не думает, что это не так. Этот случай должен быть расследован, как того заслуживает несчастная девочка. Я рада, что Марта распорядится провести экспертизу останков. Если ничего не обнаружится, мы по крайней мере утешимся тем, что Нанне никто не причинил вреда. В ином случае…

–… придется заново открыть дело,– закончил за нее Конрауд.– Надеюсь, что я не зашел слишком далеко, рассказав тебе о Нанне. По сути, Марта-то права…

Бета кивнула:

–Однако я все равно не сомневаюсь, что мы поступили правильно.

Короткая трель его мобильника возвестила о входящем сообщении: Марта просила Конрауда подъехать в морг на Бароунсстигюр.

–Похоже, мы это скоро выясним,– обратился он к Бете, одновременно отправляя Марте ответ, что уже едет.

Марта ждала его у входа в морг со своей привычной тонкой сигаретой с ментолом в руке. Судя по окуркам, валявшимся у ее ног на тротуаре, она стояла там уже довольно давно. В другой руке она держала пустой бумажный стаканчик, видимо, из-под кофе. Марта выглядела спокойнее, чем когда выговаривала ему на кладбище в Фоссвогюре: казалось, энергия покинула ее. На ее лице было выражение, которое Конрауд хорошо знал, поскольку не раз и не два видел его за годы их совместной службы в полиции: выражение лица женщины, которая смертельно устала. Устала от своей работы, от того, что ей приходилось видеть и переживать каждый божий день, от историй, что она вынуждена была выслушивать, от негодяев, что ей приходилось задерживать, а потом вести с ними душеспасительные беседы, от нецензурной брани, что обрушивалась на нее. Сейчас перед Конраудом стояла женщина, которая, предложи ей работать задаром на городской свалке, с радостью бы согласилась, лишь бы только уйти из полиции.

–Ты ведь больше не куришь, верно?– сказала Марта, бросая на землю очередной окурок и растаптывая его ногой.

–Почти,– ответил Конрауд, который, бывало, позволял себе сигарку, когда хотел почувствовать аромат табака.

–Не знаю, говорила ли я тебе уже, что никогда не собиралась работать в полиции,– изрекла Марта, доставая из пачки очередную сигарету и зажигая ее. Выпустив дым, она понаблюдала за тем, как он рассеивается в темноте.

–Говорила,– кивнул Конрауд.– И не раз.

–Паскудная работенка.

–Кому ты рассказываешь?

–Мало того что паскудная, так еще и зарплата мизерная,– добавила Марта.– И чем я вообще думала, когда пошла в полицию? Кто меня заставлял?

–Видимо, ты хотела сделать этот мир лучше.

–Я тебя умоляю!

–Ну или хотя бы попытаться сделать его лучше. Так оно и бывает: начинаешь работать, втягиваешься, а через несколько лет ты уже ни на что другое и не способен. У всех одна и та же история, разве нет?

–Я вот иногда думаю: будь я гидом, каталась бы сейчас с туристами по Исландии! А потом понимаю, что я же ничегошеньки про страну не знаю: ни где какая гора, ни где какой фьорд. Засосал меня этот проклятый город!

–Ну, знаешь ли…

–Было бы здорово поменять обстановку – хоть ненадолго…– вздохнула Марта.– Плюнуть на все – и только меня и видели!

Конрауду не приходило в голову, как поддержать старую подругу в момент уныния.

После долгого молчания Марта заговорила вновь:

–Пришли результаты токсикологического анализа Данни – наконец-то. Что-то там в лаборатории напутали, поэтому только сейчас заключение прислали. Короче говоря, она себе не наркотик ввела, а лекарство.

–Лекарство?

–Да, сильнейшее болеутоляющее. Некоторые подделывают рецепты, чтобы заполучить его, но при желании его можно и в социальных сетях купить – как и все остальное, кстати. Сильное, зараза, настолько, что и лошадь вырубит.

Они немного помолчали. Поддавшись неожиданному порыву, Конрауд решил выложить Марте все, что знает,– Бета ведь и не просила его хранить тайну. Кашлянув, он сказал:

–Я знаю, кто раскопал могилу. Это сделала моя сестра. Я рассказывал ей о Нанне и о том, что она утонула в Тьёднине. Сестру эта история не оставила равнодушной, потому что она и сама… пережила насилие. Она подговорила двух подруг из «Стигамот», и они втроем поехали на кладбище. Они не жалеют о том, что сделали. Ни о чем не жалеют.

–И ведь им пришлось взять это на себя!

–Что ты имеешь в виду?

–Очевидно, я должна перед тобой извиниться.