раньше никогда не видел. Пришелец был выше среднего роста, жилистый, с широкими обвислыми плечами. Худым и невзрачным он показался лишь потому, что стоял насквозь мокрый, точно облизанный дождем. С козырька кепки капало, пропитанный влагой пиджак выглядел черным, хотя, как тут же увидел Люпаев, был серым, в мелкую красную клетку. Тяжелая, давно не бритая нижняя часть лица заросла рыжей щетиной.

— Все не узнаешь, Артем?

Человек приподнял кепку, обнажив шишковатую голову с коротко остриженными волосами.

— Ну, а теперь?

И Люпаев побледнел. Ему вдруг захотелось, чтобы ночной звонок, этот «гость» были только продолжением тяжелого сна. Да не бредит ли он в самом деле?

— Макса Зил? — воскликнул Люпаев.

— Долго ж ты, Казбек, меня узнавал, — усмехнулся пришелец.

— Я и в мыслях не имел… У тебя ведь срок был восемнадцать лет.

— Факт, что сейчас я на воле. Не рад? Может, и поздороваться не захочешь?

— Отчего ж…

И Артем нерешительно протянул ему крупную руку, с въевшимся под широкие ногти машинным маслом. Зил крепко стиснул ее, бегло оглядел голую переднюю с крашеным, стертым посредине полом, три двери, ведущие в разные комнаты, настороженно спросил:

— Сколько в этой ховире жильцов?

Слово «ховира» болезненно резануло Артема Люпаева, лишний раз напомнив ему всю затруднительность положения. Отбывая на Урале наказание за кражу, Артем научился там многим блатным словам. В колонии он познакомился и с Максимом Уразовым, по кличке Зил: они жили в одном бараке. Его, Артема, за высокий рост заключенные звали Казбек.

— Три семьи.

— Кто?

— В этой квартире техник Данилыч. Вот в той слесарь-наладчик. Дом ведомственный, заводской.

— Детишки есть?

Вопросы следовали один за другим; Люпаев, запинаясь, отвечал. Ошарашенный внезапным появлением человека из мира, который он старался забыть, Люпаев не мог собраться с мыслями, его била противная дрожь.

«Откуда взялся Зил? Чего хочет? Скажи, ведь сыскал меня».

Артем опасался, что вот-вот какой-нибудь сосед выйдет в уборную и увидит ночного посетителя. Вдруг догадается, кто он? От зорко наблюдавшего за ним Максима Уразова не ускользнула растерянность «дружка». Он решительно повернулся к входной двери, запер ее на цепочку, проговорил, по старой привычке беря покровительственный тон:

— Что ж, Артюша, пускай на ночевку: видишь, какая погода? — И, успокаивая, добавил: — Мне только до утра. В Пензу двину.

От его мокрой одежды у ног образовалась лужица. Артем промолчал.

— Которая твоя квартира? Эта? — спросил Уразов, показывая на люпаевскую комнату. Дверь в нее была полуоткрыта.

— Эта, — тяжело вздохнул Артем.

В комнате Зил остановился, прислушиваясь к спокойному дыханию спящих. Подошел к окну, глянул вниз на освещенную фонарями темноту улицы. Он явно хотел получше освоить новое место. У таких людей, как Максим Зил, настороженность, казалось, была в крови. Вдруг засыпка? Знать, в какую сторону удобнее бежать, спасаться. Обстановка квартиры, немногочисленность ее жильцов, видимо, успокоили Уразова.

— Документы у тебя есть какие? — негромко, чтобы не разбудить домашних, спросил Артем. — Паспорт… или хоть освободительная.

Словно не расслышав его вопроса, Уразов сказал:

— Холостякам диванчик? Не возражаем.

Он снял мокрую кепку, пиджак, бросил в угол, опустился на диван, устало вытянул ноги и блаженно улыбнулся.

— Давно я так фартово не отдыхал!

— Чего же не отвечаешь? По амнистии ты или… как?

Вопросом о документах Артем совсем не собирался обидеть Уразова. Хотел получше выяснить его положение. Зил, начавший было расшнуровывать ботинок, поднял голову.

— Неужто сам не поймешь, Артем? — ответил он вдруг как-то резко, с желчью. — Кто меня освободит раньше срока? Конечно, сам вырвался.

Говорил Зил шепотом, а Люпаеву казалось, что он кричит.

— Иль, Казбек, у меня две жизни, чтобы в тюрьме погибать? Ты вот, гляжу, совсем стал работягой. Хочу и я завязать узелок с прошлым и зажить по-новому. Хватит судьбу испытывать. Оглядеться б мне только… На полсуток-то можешь уважить? Ну, а жене, соседям завтра скажешь, что я твой знакомец из… какого-то райцентра, Николаев Василий Иванович. Понял? — И, словно для убедительности, почти тут же еще раз сказал: — На прошлом крест. — Зил два раза наискось перечертил воздух. — Тюрьму не пересидишь.

Он вновь нагнулся, стал расшнуровывать ботинок. Шея его, мощный стриженый затылок налились кровью, в движениях крупных цепких рук сквозила настороженность: что ответит хозяин?

«Тюрьму не пересидишь» — старая, ходовая, воровская поговорка. Это Артем Люпаев хорошо знал. Что-то за нею скрывается? Искренне ли сейчас говорит Макса Зил? В зоне он, как заправский «вор-законник», избегал работы, открыто издевался над «трудягами», «мужиками». Может, изменился за последние годы? Ведь стал же другим сам он, Артем?!

— Промок я, — уже снова уверенно сказал Уразов. — Накрыться чем не найдешь?

— Да… найду.

Не зря, выходит, в передней, узнав Зила, Артем испытал тягостное чувство. Хоть в первую минуту Артем решил, что Зилу «пофартило», его освободили, он тем не менее сразу почувствовал неладное. Беглые преступники всегда избегают днем открыто появляться в общественных местах. Одно то, что Зил пришел среди ночи, не могло не вызвать тревоги. И вот это теперь подтвердилось: он был в «побегушках».

Вместо одеяла Артем принес Уразову женину шаль, под голову дал ватник. И Маруся, и дочка по-прежнему крепко, спокойно спали. «Вон как измоталась с бельем», — подумал Артем, глянув на жену. Когда Зил улегся, он так же тихо спросил:

— Скажи, Макса, почему ты… не в надежное место поехал? Почему в Суринск… ко мне?

В зоне для заключенных Артем и Уразов друзьями не были: просто жили в одном бараке. Когда кому-нибудь из уголовников удавалось бежать, что случалось весьма и весьма редко, он непременно скрывался в тот город, где еще до ареста у него имелись верные «кореша», которые тут же предоставляли ему надежную крышу, в случае нужды снабжали фальшивыми документами, деньгами, а то и оружием, находили «дело». Из осторожности опытный преступник ни за что бы не пришел к малознакомому человеку.

— Что тебе заливать зря? — серьезно ответил Уразов. — Правильно говоришь: никогда ты не был настоящим вором, «вором в законе», как раньше говорили, и не след бы мне приходить к тебе. Я и не думал, да осечка вышла. Приехал в Казань к верному дружку, а его тю-тю, розыск замел. Куда податься? Тут я и вспомнил о тебе, Казбек. Все-таки вместе в колонии житуху ломали.

— Как же ты меня нашел?

— Забыл, что рассказывал про свою мордву? К вам я приехал утренним «Казань — Харьков», отыскал тебя через справочное. Квартиру мне днем еще показали. Поднялся я на второй этаж, прочитал: «Люпаев А. Ф., звонить три раза». Переждал до ночи в удобном местечке… ну, и вот пришел. Так не забудь, меня Николаевым зовут.

Не