– Майлз, – сказала Хуанита. – Встаньте. Посмотрите на меня.

Он повиновался, и она мягко сказала:

– Достаточно вы настрадались. Да, я прощаю вас. Его лицо задергалось и искривилось. Хуанита обняла его – и он разрыдался.

Когда Майлз успокоился, и они снова сели, Хуанита деловито спросила:

– Где вы будете ночевать?

– Пока не знаю. Где-нибудь устроюсь. Она подумала, затем сказала:

– Можете остаться здесь, если хотите. – И, заметив его удивление, быстро добавила:

– В этой комнате вы можете ночевать только сегодня. Я лягу в спальне с Эстелой. Дверь наша будет заперта. – Ей хотелось, чтобы все было ясно.

– Если вы и вправду не против, – ответил он, – я с радостью переночую тут. И вы можете не волноваться.

Он не сказал ей об истинной причине, объяснявшей, почему она может не волноваться: он ещё не справился с собой ни психологически, ни физиологически. Он только знал, что из-за связи с Карлом, своим защитником в тюрьме, его перестало тянуть к женщинам. И он не был уверен, сможет ли снова стать мужчиной…

Вскоре усталость сморила обоих, и Хуанита отправилась к Эстеле.

Утром, сквозь закрытую дверь, она совсем рано услышала, как зашевелился Майлз. Через полчаса, когда она вышла из спальни, его уже не было. На столе в гостиной лежала записка:

«Хуанита…

От всего сердца – спасибо!

Майлз».

Готовя завтрак, Хуанита, к собственному удивлению, обнаружила, что жалеет о его уходе.

За четыре с половиной месяца со времени принятия советом директоров «ФМА» плана о расширении долгосрочных вкладов и сети отделений банка Алекс Вандерворт успел многое сделать. Он почти ежедневно проводил совещания по планировке помещений и обсуждал положение дел со служащими и консультантами со стороны. Работали ночами, по выходным и праздникам, подгоняемые настойчивыми напоминаниями Алекса, что программа должна быть развернута до конца лета и полностью запущена в действие к середине осени.

Легче всего было перестроить систему вкладов. Большая часть задуманного Алексом – включая внедрение четырех новых типов личных счетов с повышенным процентом, используемых для финансирования различных целей, – была предметом проведенного ранее изучения. Теперь оставалось лишь воплотить это в жизнь. Одним из новшеств была усиленная реклама для привлечения новых вкладчиков, и такая программа – независимо от совпадения или несовпадения интересов – была быстро и умело создана агентством Остина. Основная тема кампании по рекламе долгосрочных вкладов звучала так:

В «Ферст Меркантайл Америкен» вам будут платить за бережливость.

И вот в начале августа двойные развороты в газетах объявили о преимуществах долгосрочных вкладов в «ФМА». Там также указывалось местонахождение восьмидесяти отделений банков в штате, где каждого открывающего новый счет ждут подарки, кофе и «дружеский финансовый совет». Ценность подарка зависела от размера первоначального вклада, обусловленного определенным сроком. Короткие сообщения по телевидению и радио подкрепляли рекламную кампанию.

Что же до девяти новых отделений банка – «наших монетных лавок», как их называл Алекс, – то два были открыты в конце июля, ещё три в начале августа, а остальные четыре должны начать функционировать до сентября. Поскольку все они размещались в арендуемых помещениях, что требовало лишь переделки, а не строительства здания, открыть их можно было тоже быстро.

Для начала именно «денежные лавки» – это название быстро пристало к ним – привлекли наибольшее внимание публики. Они сами создали себе рекламу – такую, какой и не ожидали ни Алекс Вандерворт, ни банковская служба связи с общественностью, ни рекламное агентство «Остин эдвертайзинг». И пропагандировал все это – становясь, словно приближающаяся комета, все больше на виду, – Алекс. Он не стремился к этому. Просто так получилось. Репортер из утренней «Таймс реджистер», получившая задание сделать материал об открытии новых отделений банка, углубилась в газетные анналы в поисках фактов из прошлого и обнаружила связь Алекса с «блокадой банка» сторонниками «Форум-Ист» в феврале. Разговор с редактором отдела очерков закончился решением сделать об Алексе хороший развернутый материал. Так и поступили.

* * *

«Когда речь идет о современном банкире, – писала позже репортер, – не представляйте его себе этаким серьезным, осторожным служакой в традиционной темно-синей тройке, который, поджав губы, неизменно отвечает „нет“. Вместо этого вспомните об Алексе Вандерворте.

Мистер Вандерворт, исполнительный вице-президент нашего родного банка «Ферст меркантайл Америкен», прежде всего не похож на банкира. Он носит костюмы, которые можно увидеть в разделе мод журнала «Эсквайр», его манеры напоминают Джона Карсона, а когда речь заходит о ссудах, в особенности небольших ссудах, он склонен – за редким исключением – говорить «да». Но он верит также в бережливость и утверждает, что большинство из нас не так мудро обращаются с деньгами, как наши родители и деды.

Кроме того, Алекс Вандерворт – сторонник современной банковской техники, часть которой на этой неделе как раз прибыла на окраины нашего города.

Новый взгляд на банковское дело нашел свое воплощение во внешнем виде банковских отделений, которые совсем не похожи на банки, что и понятно, поскольку мистер Вандерворт (который, как мы сказали, не похож на банкира) стоит за ними.

Ваша журналистка на этой неделе отправилась с Алексом Вандервортом взглянуть на то, что он называет «банки будущего для широкой публики».

* * *

Шеф отдела по связи с общественностью Дик Френч быстро договорился обо всем. Журналистку, яркую блондинку средних лет, звали Джилл Пикок, на Пулитцеровскую премию она не тянула, но материал ей был интересен, и она была дружелюбно настроена.

Алекс и мисс Пикок вместе стояли в одном из новых отделений банка, расположенном в пригороде на торговой площади. По размеру оно было таким же, как и местная аптека, но ярко освещено и хорошо спланировано. Здесь были установлены две кассы-автомата из нержавеющей стали фирмы «Дюкотел», которыми клиенты пользовались сами, и скрытая телевизионная камера.

– Кассы-автоматы, – пояснил Алекс, – напрямую связаны с компьютерами в главном здании «ФМА». Публика нынче, – продолжал он, – рассчитывает на услуги и требует, чтобы банки работали допоздна и в более удобные часы. «Денежные лавки», подобные этой, будут открыты двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

– И все это время здесь будут находиться служащие? – спросила мисс Пикок.

– Нет. Днем у нас будет сидеть тут клерк для ответа на вопросы. В остальное же время не будет никого, кроме клиентов.

– А вы не боитесь ограблений?

Алекс улыбнулся:

– Кассы-автоматы сконструированы как крепости, со всеми известными человечеству системами сигнализации. А посредством телесканеров – по одному в каждом отделении – за ситуацией следят в контрольном центре в городе. Самая насущная проблема для нас не безопасность, а как приучить клиентов к нововведениям.