догадался! Это так просто! А где были директора пивзаводов? Может, они темнят? Нет, эти умники не подозревают, как делать неучтенное пиво», — пронеслось у него в голове.

Не выдавая волнения, Сергей Сергеевич спросил:

— Вася, милай, а как ты собираешься наращивать танки?

— Инженерным путем, — ответил Василий и, вспомнив действия Добермана, махнул рукой.

Уроки Иголкина

Перед Сурковым мелькнула панорама подмосковного городка и строения пивзавода на его окраине. Он стоял в бродильном цехе. Сновали рабочие. Мерцала электросварка. Сергей Сергеевич видел, и как огромные прямоугольные резервуары, похожие на кубики от детского конструктора, увеличиваются во всех размерах, и как часть созревшего мартовского пива уходит на сепаратор для осветления, и как прозрачный темноватый напиток заполняет бочки, отмеченные неприметными для постороннего глаза крестиками. Это было вожделенное неучтенное пиво. Они сами собой катились к воротам завода, поднимались в воздух и устремлялись на восток, прочь от заходящего солнца. Сурков оседлал одну из бочек, проделал круг над подмосковным городком, чуть не задев ногами колокольню древнего собора, видевшего нашествие Наполеона, и полетел над железной дорогой. На каждой станции несколько парящих рядом бочек отделялось от стаи, пикировало вниз и скрывалось в подведомственных Сергею Сергеевичу питейных заведениях. Над Одинцовом бочка, на которой летел Сурков, качнулась, изменила движение и упала на землю. Ее наездник оказался сидящим на булыжной мостовой в середине площади напротив Одинцовского рынка. Бочка, подпрыгивая на ухабах и опускаясь в лужи, покатилась через площадь и исчезла в расположенной неподалеку пивной. Сергей Сергеевич поднялся, счистил грязь с одежды и направился вслед за бочкой. Он удачно прошел в пивную без очереди, показав вышибале на орденские планки, и, сказав:

— Я контуженный, пропусти, — оказался в среднем по размерам темном помещении, заставленном квадратными столиками. За ними плотно сидели посетители. Поверхность столов и пол были в одинаковой степени грязными. В воздухе стоял густой табачный дым. У стойки скопилась длинная очередь за пивом, но его не было. Люди недовольно шумели.

— Привезли мартовское пиво! Потерпите немного. Уже заправляем насос, — объявил администратор.

В зале раздался вздох облегчения. От стойки стали отходить люди с сильно недолитыми пенными кружками. Закуски, кроме бутербродов с иссохшим сыром и несвежей зеленоватой «Отдельной» колбасой, не было. Бутерброды не брали.

— Отец, садись к нам! — услышал Сурков. Слова были сказаны нетрезвым голосом. Сергей Сергеевич поостерегся.

— Садись, ты что, глухой?! — последовало повторное приглашение.

Опасаясь вступать в конфликт, Сурков опустился на стул.

— Ты кто, отец? — полюбопытствовал один из собравшейся за столом компании.

— Я инвалид Великой Отечественной войны, на пенсии.

— Убогий, значит, а мы с кирпичного завода. На огнеупорном кирпиче по две тысячи в месяц зашибаем. Сегодня гуляем с получки.

Стол начал быстро наполняться кружками с пивом, которые подносили от стойки.

— Почему не берешь пива? — спросил у Сергея Сергеевича один из гуляющих с получки.

— Я без денег, — соврал Сурков.

— Ерунда, мы угощаем, не стесняйся! Вот тебе и вобла! — Посетители предусмотрительно пришли в пивную с лакомой закуской.

— Отец, ерша хочешь? — У них была не только вобла, но и четвертинки с «Московской особой» водкой. Она подливалась в пиво.

От ерша инвалид Отечественной войны отказался, сославшись на ранения и контузию, а пиво, которое оказалось не только свежим, но и неразбавленным, выпил. Он взял и рыбку.

Внезапно дельца охватил восторг. Он поднялся, снял пиджак, засучил рукава, расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук и пустился в пляс. Вместо столиков кругом стояли прямоугольные танки. Когда танцор приседал, они сжимались, а когда выпрямлялся — увеличивались во всех размерах и из них сыпались бочки, помеченные неприметными крестиками. Сольный номер инвалида понравился. По пивной прокатился гул одобрения. Запыхавшийся и радостный Сурков вернулся на свое место и принял протянутую ему кружку с ершом.

За последующим разговором, воблой и пивом время летело незаметно. Сергей Сергеевич посмотрел на свои часы и пришел в ужас. Он опаздывал на партийное собрание.

«А вдруг на меня за опоздание наложат взыскание?» — думал Сурков.

Строгий выговор с предупреждением за Татьяну был снят, но Сергей Сергеевич опасался нарушать дисциплину.

Сославшись на неотложные дела с хлопотами о пенсии, коммунист простился с компанией и устремился к выходу. В уголке рядом с дверями стояли двое. Это оказались заведующий пивной и Василий. Василий носил заграничную голубую тенниску в полоску, его длинные светло-русые волосы были зачесаны назад. Было непонятно, когда они успели отрасти. Заведующий смотрел Василию в глаза преданным взглядом и со словами: «Хмелевая горечь мягкая и слаженная, вкус хороший, чистый, хотя и не очень гармоничный, аромат без посторонних оттенков, прозрачность без блеска и с единичными мелкими взвесями, цвет соответствует типу пива, а пеностойкость замечательная», — пожимал руку своего собеседника. При расставании в руке у Иголкина оказался пухлый сверток, который он безуспешно пытался засунуть в карман брюк, а потом, отчаявшись в попытках, небрежно зажал под мышкой. Василий миновал дверь и вышел на улицу. Известный на все Одинцово вышибала склонился в поклоне. Сурков догнал Иголкина на деревянном пешеходном мостике, проложенном над железнодорожными путями и ведущем на платформу для электричек, следующих в Москву.

— Вася, мне срочно надо вернуться на службу, скоро начинается партийное собрание, — сказал Сергей Сергеевич, стараясь не выдавать волнения.

— Нашли о чем беспокоиться! Закройте, а теперь откройте глаза, — без всякого перерыва сказал Иголкин. Сергей Сергеевич поступил именно так.

Уроки Суркова

Они очутились в служебном кабинете Суркова. На Василии была прежняя хлопчатобумажная рубашка в клеточку. Короткие волосы топорщились ежиком. Сергей Сергеевич преобразился. Казалось, что он помолодел лет на десять. Его глаза блестели. Предприниматель был весь в новом деле. Уже в самом начале рассказа Василия он не только оценил идею наращивания танков, но и понял, что достичь результата можно не только инженерными средствами, но и бумажным путем. Сурков в своем познании прошел тот же путь, что и Марченко.

— Василий, ты толковый парень, — сказал он, — но думаешь неверно. Покажи еще раз, как собираешься наращивать танки.

Василий махнул рукой. Они опять оказались в бродильном цехе. Сновали рабочие. Мерцала электросварка.

— Надо действовать не так, — сказал Сурков и шевельнул пальцем. Электросварка померкла. Рабочие исчезли. Вместо них появились люди в аккуратных пиджаках и при галстуках. Рядом с ними был директор завода. Сурков затаился в углу и потирал руки. Люди понимающе смотрели друг другу в глаза и кивали головами. Не задерживаясь в цехе, они направились в директорский кабинет, где, продолжая трясти головами, подписали какую-то бумагу. На столе моментально появились бутылки с коньяком «Юбилейный» ереванского розлива,