— Ну-ну, перестаньте, — улыбнулся Уимзи. — Он должен был успеть на поезд, потому что в итоге-то он успел!

Инспектор недоуменно покачал головой. В это время в дверь постучался констебль и, просунув голову внутрь, объявил, что к инспектору прибыли сержант Дэлзиел с мистером Кларенсом Гордоном.

— Вот, кстати, тот самый свидетель, — обреченно вздохнул Макферсон. — Думаю, вам стоит остаться и послушать, что он скажет.

Мистер Кларенс Гордон оказался человеком плотного сложения с грубыми, но выразительными чертами лица, на котором выделялся огромный крючковатый нос. Увидев Уимзи, он снял шляпу.

— Прошу вас, пожалуйста, без церемоний! — приветливо воскликнул лорд. — Итак, вы готовы сделать заявление пол присягой?

Мистер Гордон смущенно развел руками.

— Примите мои уверения, — начал он, — в моем ишкрен-нем желании шодейштвовать полишии и готовношти пришягнуть, ешли потребуетша. Однако прошу ваш, гошпода, принять во внимание, что я оторвалшя от дел и ш большими неудобштвами шрочно прибыл иж Глажгоу…

— О, конечно, мистер Гордон, — сказал инспектор. — Это очень любезно с вашей стороны.

Мистер Гордон сел, положил ладонь левой руки на колено, растопырив толстые пальцы так, чтобы собравшиеся смогли полюбоваться на кольцо с неплохим рубином, затем воздел вверх правую руку, как бы желая придать большую значимость своей речи:

— Меня жовут Кларенш Гордон. Я ражъежжаю по коммерчешким делам фирмы «Мош и Гордон», Глажгоу, женшкое платье и чулочные ижделия… Вот моя вижитная карточка. Я ежжу по этому району раж в неделю, по понедельникам, ночую в Нью-Штюарте и вожвращающь во вторник днем по Баргренноншкой дороге в Джирван и Эйр, где у меня много давних клиентов. На прошлой неделе, во вторник, я, как обычно, пошле раннего жавтрака выехал на лимужине иж Ньютон-Штюарта и чуть пожже половины первого добралша до Бархилла. Шовершенно точно припоминаю, что, когда я подъежжал к штанции, поежд как раж отходил. Вот почему я жапомнил время. Я уже перешек вшю деревню, когда увидел велошипедишта в шером коштюме, очень быштро ехавшего по дороге прямо передо мной. И я шкажал шебе: «Вот парень, который жутко шпешит и едет пошреди дороги — нужно ему громко пошигналить». Голова этого штранного человека была нижко опущена, и его ижрядно мотало иж штороны в шторону. Я шнова шкажал шебе: «Ешли он будет так невнимателен, может попашть в аварию». Я шильно нажал на гудок, он ушлышал и шдвинулша в шторону, к обочине. Проежжая мимо, я жаметил, что у него очень бледное лицо. Вот, шобштвенно, и вще. Больше я его не вштречал, и он был единштвенным ошипедиштом, которого я видел жа вшю дорогу, до шамого Джирвана.

— Половина двенадцато-о-го, — задумчиво протянул Уимзи. — Нет, чуть позже: поезд отходит из Бархилла в двенадцать тридцать пять… Вы правы, инспектор, это не тот человек. От Джирвана до Бархилла добрых двенадцать иль, а мужчина в сером костюме, интересующий нас, был там в семь минут второго. Не думаю, что он физически способен преодолеть это расстояние. Даже хороший спортсмен едва ли сможет осилить двадцать четыре мили за час, причем из них только двенадцать по шоссе. Вот на гоночной машине — другое дело. Вы совершенно уверены, мистер Гордон, что дальше не встретили на дороге ни одного велосипедиста?

— Ни единого! — горячо уверил лорда мистер Гордон, воздевая руки в протестующем жесте. — Ни единой души на велошипеде. Я обяжательно бы жаметил, поскольку вожу очень аккуратно и на дух не переношу этих шамоубийц на двух колетах. Нет, я точно никого больше не видел. Другое дело, что тогда я, конечно, не обратил ошобого внимания на этого человека. Однако во вторник жена мне шкажала: «Кларенш, тут по радио передавали обращение к тем, кто еждит по Баргренноншкой дороге: мол, не видел ли кто на ней велошипедишта неделю нажад. Ты шлышал?» На что я ответил: «Я вшю неделю провожу жа рулем и не могу поштоянно шлушать радио, но, когда у меня будет время, я обращушь в полицию и рашшкажу, что видел». Что же поделаешь? Конечно, надолго отлучатьша крайне неудобно и шовшем нехорошо для бижнеща, но я шчитаю швоим гражданшким долгом дать покажания. К шчаштью, босс фирмы, где я работаю, мой брат кштати, отпуштил меня беж проблем, шказав: «Кларенш, ты должен вше шообщить полиции. Кто, ешли не ты?» В итоге я отправилша в путь, и вот я у ваш.

— Большое спасибо, мистер Гордон. Вы действительно предоставили нам ценную информацию. Мы вам очень признательны, но у нас есть еще одна просьба. Пожалуйста, взгляде на эти снимки и укажите человека, виденного вами во вторник.

Инспектор разложил веером шесть фотографий и внимательно наблюдал за тем, как мистер Гордон нерешительно склонился над столом.

— Видите ли, я не мог подробно рашшмотреть велошипедишта, — протянул торговец. — К тому же на нем были очки а на фотографиях в очках никого нет. Впрочем, не думаю, чтобы это был он, — Гордон отложил изображение Стрэтчена в сторону. — Этот мужчина похож на военного и, как мне кажетша, должен быть вышоким и плечиштым. Тот же тип вовше не выглядел ждоровяком. К тому же он был беж бороды. Что кашаетша этого… — Кларенс Гордон пристально вгляделся в фотопортрет Грэхема. — У этого очень жапоминающиеша глажа… Ш другой стороны, у человека в очках глажа могут быть какими угодно, вы меня понимаете? В его шлучае очки кажутша отличной машкировкой. Вот тот парень тоже похож, но у него большие уши, а я не припомню, чтобы у виденного мною человека торчали уши. Даже ешли они и были, то шовшем небольшие. В общем, повштречатьша мне в то утро мог каждый из них, но ш уверенноштью утверждать что-либо я не вожмушь.

— Ничего, мистер Гордон. В любом случае вы очень помогли следствию. Примите нашу благодарность.

— Я швободен? Мне надо жаниматьша бижнешом.

Отпустив Гордона, инспектор повернулся к Уимзи.

— Не Стрэтчен и не Гоуэн, — сказал он. — Гоуэн очень крупный мужчина.

— К тому же ясно, что он не убийца, — ответил Питер. — Еще один ложный след.

— Беда с этими самыми следами, — посетовал Макферсон. — Настоящая загадка… Каким образом велосипед мог попасть на Юстонский вокзал, если его не использовал преступник? Совершенно непонятно. И откуда взялся человек, виденный в Джирване? А серый костюм и очки? А двенадцать миль за полчаса? Не понимаю, как это возможно… Разве что велосипедистом был действительно уникальный атлет…

— Попробуйте в мое отсутствие поиграть в игру «Кто есть кто?» — предложил Уимзи. — Думаю, это поможет вам пролить свет на происходящее. Мне же пора идти, а то художники могут сорваться с заброшенного крючка. Тогда хоть кричи «Караул!»… Исчезнут, словно ветер их сдул. Надо же, заговорил почти стихами!

Вернувшись, лорд Питер увидел, что Уотерз и Грэхем, вооружившись холстом, палитрами, мастихинами и кистями, и вовсю обсуждают преимущества и недостатки мольбертов разного вида.

Уимзи поставил набросок Кэмпбелла на стол.

— А вот и объект! — воскликнул Грэхем. — Весьма, кстати, характерный. Я бы сказал даже — сверххарактерный. Что думаете, Уотерз?

— Очень похоже на то, чего можно было ожидать от Кэмпбелла, — ответил Уотерз. — Художественные приемы деградируют до маньеризма, и в результате получается карикатура на свой собственный стиль. Между прочим, такая история может приключиться с любым. Возьмем, к примеру, Коро[51]. Однажды я ходил на его выставку и, честно говоря, после просмотра больше сотни работ, собранных вместе, оказался крайне разочарован. А ведь он был мастером…