нимало не заботясь о его здоровье. Оклемается, вампир все-таки…

А мастер не промах, как-то пробился через всю защиту вентиляции и запустил туда какой-то яд для нас. Да и добавил кое-что от себя — не помню, чтобы отслаивающаяся кожа и опорожнение кишечника были атрибутом наших ядов. Скорее всего что-то новенькое из боевых лабораторий Империи. Учитывая, сколько я должен был ему заплатить, Кремень мог приобрести для работы что угодно.

Я дотащил его до холла, стащил маску и бросил охранникам:

— Тащите его к выходу, живо! Положите у двери!

— Фух, — снял маску Астафьев, и потряс головой. — Что будете делать?

— А вы как думаете? — я провел пальцем по горлу.

— Ну так может сразу того?

— Нет, господин клык. Как меня недавно учили, на арене главное — зажечь публику. Чем мы и займемся.

Я надел перчатки, и начал хлестать Ивашкина по щекам, приводя в чувство. Тот открыл веки, мутным взором посмотрел на меня и тут в глазах его заплескался страх. Он прочитал свой приговор.

— Очухался? Ну пойдем! — я рывком поставил его на ноги, развернул лицом к двери и дал шикарного пенделя, от которого он пролетел метра три, вылетев пулей на крыльцо.

Не давая ему продохнуть, я опять поднял его за шиворот и, как нашкодившего котенка, вытащил на середину площади.

Отлично! Кворум есть. С одной стороны люди Лопаря, с другой — бывшие ивашкинцы, чей шеф у меня сейчас перебирает ногами, как побитая собака. А так — солнышко светит, воздух свежий, птички друг на друга лезут… Благодать, да и только!

Я швырнул его на асфальт.

— Я вызывал на поединок согласно Кодексу бету Ивашкина, предавшего меня и обманом захватившего власть, — громко сказал я. — Теперь он здесь. Принесите дуэльные мечи!

— Ва-ваше Сиятельство, — залопотал Ивашкин.

Драться в его планы, очевидно, не входило. А вот в мои — да.

— Пусть он отстоит право быть Альфой гнезда здесь и сейчас в честном бою!

И это чистая правда. Я готов с ним сразиться. А что не готов он — мне как-то… Надо отвечать.

— Прошу, Ваше Сиятельство, — неизменный Астафьев принес две дуэльные «дворянки».

— Выбор оружия за ответчиком, — сказал я.

Астафьев кивнул и, подойдя к Ивашкину, протянул ему ножны. Тот дрожащими руками выбрал одну из них — деваться было некуда. Так и так он сегодня умрет.

Я взял оставшуюся шпагу и вынул из ножен.

— В стойку, господа, — скомандовал Астафьев. — Начали!

Ну и, естественно, дуэли как таковой не получилось. Скорость беты, не так давно по моим меркам обращенного, не шла ни в какое сравнение с моей. Он еле двигался, как будто в воде. А шпагу держал так, как будто это была кочерга.

Ведь говорили же дураку — занимайся фехтованием! Пусть в жизни это может и не пригодиться — хотя вот сейчас и может — но ответить на вызов рано или поздно придется. Сколько наглецов я так прирезал? Достаточно. Всех, кто пытался оспорить место первого Альфы.

Я подождал, пока Ивашкин вытянет руку в неумелой попытке проткнуть меня, и отрубил ему правую кисть. Вместе со шпагой. И Дневным Кольцом. Затем вышел в обычное время.

Выглядело это довольно забавно — как только кисть с зажатой в ней шпагой отлетела на землю, Ивашкин задымился. А потом начал орать, но это не помогло — все жарче и жарче разгоралось пламя, пока, наконец, он не превратился в огненный столб. Ну вот нельзя никак вампиру на жаркое солнышко!

Ивашкин догорел и осыпался на землю кучкой пепла. Я поднял с земли его отрубленную кисть, снял Дневное Кольцо и бросил ее на место его гибели.

— Поединок окончен, — сказал я Астафьеву.

— Поединок окончен! — заорал он и совершенно по-боксерски поднял мою руку с зажатой шпагой вверх. — Да здравствует Альфа!

Все опустились на одно колено. Ладно, присяга принята. А теперь предстоит много работы — хотя бы примирить ивашкинских с лопаревскими и заставить их работать на общий результат. И кое-то еще…

Устьевск, особняк Альфы

Свечи в канделябре на столе горели мерцающим неверным светом, отбрасывая причудливые тени на стены.

— Это обязательно? — спросила Линда. — Может, свет включишь?

— Нет в тебе романтики…

— Романтика будет позже, — оскалился Эрик. — Я люблю решать деловые вопросы при свете.

Я вздохнул. Ну никакого уважения к традициям! Пришлось взять пульт и включить люстру.

— Вот так-то лучше, — выдохнула Линда. — А то как банда заговорщиков или секта какая-то…

— А мы и есть банда заговорщиков, — ухмыльнулся Эрик.

Мы сидели вчетвером за небольшим квадратным столом. Главы Других. Почему вчетвером? Сейчас расскажу. Кроме Линды, Эрика и меня за столом сидела и Лами. Новый совет нового Эквилибриума.

— Итак, господа, в связи с очень трагической и весьма долгожданной смертью Ивашкина я объявляю наше собрание открытым. Мы все — Другие, людям с нами делать нечего.

— Не, я понимаю, что мы здесь втроем как главы трех самых больших рас. Но она-то что здесь делает? — Эрик с подозрением посмотрел на Лами.

— Она тоже.

— Со всем уважением, но какой? Неужели демонов? Только чертей нам здесь еще не хватало! — враждебность оборотня к Лами никуда не делась, да он ее и не пытался скрыть.

— Подожди, Лами, — заметил я, как загорелись ее глаза. Ща рванет…

— Не надо меня останавливать, Джованни. Мне есть, что ответить… господину оборотню, — Лами проглотила обычное прозвище «блохастые». Во-первых — да, я представляю демонов.

— И сколько вас здесь, озвучь, пожалуйста? — потребовал оборотень.

Да, в рыке Эрика появились панические нотки. Это я заметил. Ну да ничего необычного — если бы сюда прорвались собратья Лами, то вторжения монстров стали бы минимальной проблемой этого мира.

— Можешь успокоиться, только двое. Я и мой племянник, Гатор.

— Это который бывший Железный Штырь, что ли? Утешает, — хмыкнул Эрик.

— И ты, между прочим, забываешь, что каждый из глав выполняет еще и обязанности шерифа, — продолжила Лами. — Мы — высшие, и способны карать и миловать любого прорвавшегося в этот мир демона. Пока у них на этот трип нет желания, но, если появится — я с этим разберусь.

— Ладно, два демона. Не особенно впечатляет. Мелковато для фракции, — фыркнул он.

— А