«Дурь это все, чем тебе плохо так жить», — проворчал Володя, но в принципе согласился. Он же видел, что хоть и по непонятной ему причине, но жене — плохо реально.

Татьяна поговорила с Верой. Ожидала возмущения, обвинений, даже истерики (отчасти совершенно справедливой): ты не только обо мне, но и о дочке не думаешь! Она же ко мне привыкла!

Ничего этого не было. Вера просто спросила: тебе так лучше? Татьяна кивнула. Ну хорошо, сказала старшая сестра и ушла к себе в комнату.

Через два дня Вера отвела Олечку в детский сад, но на работу не пошла. Вернулась домой, выпила снотворное и практически все таблетки, которые были в доме. Для надежности еще и улеглась на диванчик в закрытой кухне и открыла газ в духовке. На работе оказалась внимательная и тревожная подруга. Нашла телефон Татьяны: Вера уже вчера была не в себе, сегодня не пришла на работу, не предупредила, на телефон не отвечает, делайте что-то сами, или я подъеду к вам, дадите мне ключи…

Татьяна, мучимая чувством вины, понеслась домой.

Реанимация приехала вовремя.

В больнице психиатр сказал: попытка, несомненно, была подлинной, а не демонстративной. Возможно повторение.

Олечка заболела с высокой температурой. В полубреду звала: Вела, Вела…

Татьяна не смогла заставить себя войти в отделение. Володя зашел.

— Зачем ты это сделала?!! — закричал он в лицо Вере.

— Чтобы вам квартиру не разменивать, — спокойно ответила Вера. — Ипотека — это же кабала на много лет. А вы молодые, и ребенок у вас. Не получилось у меня, прости, никогда у меня ничего толком не получалось…

* * *

Предупреждаю читателей: это не только психологическая загадка, но и история-перевертыш. Тут практически всё не то, чем кажется. Но так тоже бывает в жизни. И такие ситуации тоже надо распутывать и разрешать.

Вопросы к читателям:

— Что в сложившейся ситуации делать Татьяне?

— В чем может быть причина сложившейся ситуации (есть ли «скелет в шкафу» и из чего он может состоять)?

— Что делать психологу? Где искать дополнительную информацию и какие гипотезы отрабатывать?

Развязка — в следующей истории.

Итак, продолжение истории.

Разумеется, шагом первого выбора было бы поговорить со старшей сестрой. Но это невозможно, так как Вера тогда находилась в психиатрической больнице. Олечка слишком мала. Муж Татьяны Володя совершенно не в курсе семейного прошлого и сам попал как кур в ощип.

Татьяна, предположительно, уже рассказала мне всё, что знала сама (странно было бы обращаться за помощью и советом, сознательно скрывая часть информации).

Что же у меня уже было? Что я знала про эту семью? И чего НЕ знала (ибо белые пятна любой истории — это тоже ее важная и весьма информационно насыщенная часть)?

В первую очередь мне было известно, что все участники весьма скрытны и никогда не откровенничают даже с близкими людьми. Мать до последнего скрывала свою смертельную болезнь от дочерей, Вера отравилась, даже не попытавшись что-то объяснить младшей сестре, да и Татьяна тоже действовала весьма решительно, ни разу толком не поговорив с Верой, не попытавшись рассказать ей о своих чувствах. Что все это для меня значило? То, что любые тайны в этой семье могут легко и надежно, не всплывая на поверхность, храниться годами и даже поколениями.

Второе — я почти ничего не знала про родительскую семью.

Об этом мы и поговорили с Татьяной. Совместной жизни родителей она фактически не помнила, хотя отец, который жил неподалеку, иногда и потом в семье появлялся. Иногда приносил деньги и подарки, иногда приходил пьяным, и тогда все заканчивалось каким-то непонятным для маленькой девочки, темно-мутным скандалом. Что Татьяна могла сказать наверняка: со старшей дочерью у отца отношения были более близкими, чем с бывшей женой и с ней, младшей. Ее он вообще, пьяным или трезвым, фактически не замечал. И она отвечала ему тем же. После похорон матери они ни разу не виделись.

А он вообще жив?

Жив, последние годы живет с какой-то женщиной и, кажется, даже стал меньше пить — она на него положительно повлияла.

Встречалась ли с ним в последнее время Вера? Этого Татьяна не знает.

Опять тупик.

Поговорила все-таки с Володей (вдруг он, сам этого не понимая, что-то все-таки знает). Ничего нового про семью не узнала, но экстраверт Володя честно признался мне, что все это кипение непонятных ему страстей его уже порядком достало и он уже начинает думать, что обе сестрички «слегка того», и все ли было в порядке с мамашей (не случайно ведь Татьяна его с ней так и не познакомила, хотя та, умирая, просила), и как бы это Олечке не передалось, и иногда он даже думает, не пора ли ему самому свалить оттуда, и пусть они все будут счастливы…

Володю я вроде бы успокоила, но после разговора с ним стало понятно, что ситуация требует немедленного разрешения даже еще острее, чем мне казалось прежде. Потому что если в результате всего развалится семья Татьяны, то количество несчастий немедленно умножится и бог весть, как среагируют все участники. А есть же вообще-то еще и маленький ребенок…

Как ни крути, но на основе имеющейся у меня информации получалось, что разъезжаться сестрам все-таки надо. Потому что Татьяну трясло от самой мысли, что вот сейчас Веру выпишут из больницы и…

Я попросила сразу, как только получится, привести ее ко мне.

— И что вы тогда сделаете? — с агрессивностью отчаяния спросила Татьяна.

— Пока не знаю, — пожала плечами я.

В принципе, в перспективе я рассчитывала на «очную ставку» всех троих взрослых участников с откровенным проговором их прошлых и текущих чувств, мыслей и ощущений. И на основе этого — как-то мирно договориться о дальнейших действиях. Скажу сразу: это у меня не получилось.

* * *

Вера была спокойна (явно под седативами), но напряжена. Я сразу увидела, что ни о какой откровенности не могло быть и речи. Встреча ей тягостна, мне она не доверяет, пришла сюда, только чтобы удовлетворить Татьяну. В первую же минуту разговора Вера сообщила, что сейчас прекрасно понимает: конечно, надо разъезжаться, осталось только обсудить детали, чтобы максимально оптимизировать процесс в интересах Олечки.

И говорить дальше не о чем? Вера явно считала именно так.

Однако я продолжала задавать вразбивку довольно бессмысленные (я это сама признавала) вопросы. Вера кратко отвечала. Я пыталась что-то анализировать.

— Кем вы хотели стать в детстве?

— Сколько вам было лет, когда развелись родители?

— Какая ваша с Олечкой любимая игра?

— Какие отношения с маленькой Татьяной были у вас в подростковости? Пытались ли вы ее воспитывать?