И быстро, как пацан, сбежал по ступенькам и оказался в проходе между столиками. Один бугай остался наверху, второй топал за Ритой. Гончаров прошел еще немного вперед и оказался напротив столика, где сидел Черников. Тот будто ничего не замечал вокруг, смотрел то в стопку, то на экран и даже не глянул на Риту, когда она под руку с Гончаровым прошла мимо. Старик уверенно топал к выходу, но так же уверенно миновал дверь с «калашами», повернул в проход и скоро остановился перед небольшой дверцей.

— Прошу, — он распахнул перед Ритой дверь, пропуская вперед. Охранник точно растворился, Рита оглянулась на всякий случай, но того поблизости не было. Она сняла сумку с плеча и вошла в кабинет. Гончаров мягко закрыл дверь. Тут было очень тихо, музыка сюда почти не долетала, мебель вся кожаная, два темных дивана, темная «плазма» на стене и овальный длинный столик из полированного дерева. Гончаров положил на него очки, Рита села напротив и поставила сумку на мягкий зеленый коврик. Гончаров откинулся на спинку стула с изящно изогнутыми ножками и принялся рассматривать Риту в упор.

— Какая красивая и злая, — он снова надел очки, стекла бликовали, и Рита не видела его глаз. Ощущение было не из приятных, но она старалась не показывать вида.

— Мужика тебе надо, причем срочно, — бросил Гончаров и повернул голову. Вошел официант, тот самый безграмотный черный «глист». Увидел Риту, запнулся на ходу и рысцой подбежал к Гончарову.

— Чайку мне принеси, — распорядился тот, — погорячее. А девушке… Тоже чайку.

— С лимоном, пожалуйста, — сказала Рита.

«Глист» уставился на Гончарова, тот постучал пальцами по столу и медленно кивнул. Официант сгинул, Гончаров достал из кармана большое желтое яблоко, вытер его рукавом и положил перед собой. И снова развалился на стуле, положил руки на подлокотники.

— Слушаю тебя, — бросил он.

— Почему я должна вам платить? — Рита старалась смотреть только на яблоко, его вид почему-то успокаивал. Сердце уже не колотилось бешено, руки не дрожали, и она очень надеялась, что голос звучит уверенно.

— Все платят, — Гончаров расстегнул пиджак и принялся копаться во внутреннем кармане. — Это закон.

— Это беспредел, — перебила его Рита.

— Это божий закон. — Гончаров вытащил из кармана небольшой нож с бело-зеленой наборной рукоятью, взял обратным хватом, прижал лезвие к запястью. Потом перехватил рукоять двумя пальцами и положил нож рядом с яблоком. — Бог велел делиться.

— С кем, — усмехнулась Рита, — с бандитами?

— С теми, кто следит за порядком…

Гончаров осекся и повернул голову. Вошел официант, притащил на подносе обычные граненые стаканы в подстаканниках, большой чайник, блюдца и нарезку лимона. Поставил все на середину стола и убрался восвояси. Гончаров выждал, пока не закроется мягко дверь, и подтянул поднос к себе. Налил чай, кипяток, судя по столбу пара над стаканом, но не доверху. И принялся резать яблоко на блюдце, резал на мелкие кусочки и кидал в чай. Рита сама налила себе черного, как коньяк, чая и взяла с блюдца ломтик лимона. Гончаров с усмешкой следил за ней и набивал стакан яблочными ломтиками.

— За каким порядком? — Рита постаралась вложить в эту фразу максимум презрения. — Вы о чем вообще?

Гончаров долил чай поверх яблок и принялся помешивать варево ложечкой на тонкой длинной витой ручке.

— Дороги кто в порядок привел — думаешь, наше ворье местное? Они и улицу не подметут без пинка хорошего. Или тебе нравится, когда в домах нет света и воды? Готова под кустом задницу лопухом подтирать? Или нравится, когда пацаны по улицам шляются и дурь глотают? Или когда в больнице оборудования нет, люди умирают. Или не нравится, что наша спортшкола на первом месте в области, что трое пацанов в этом году уже в олимпийский резерв вошли, а не сторчались? Это все денег стоит, и хороших денег.

Рита обхватила ладонями подстаканник, от металла шло приятное тепло, точно от костра. Гончаров шумно отхлебнул свое месиво и глянул на Риту поверх очков.

— А вы не много на себя берете? — Она старалась говорить быстро и презрительно. — Или вы тот самый бог? Вернее, местночтимый святой, так кажется, это называется. Ждете, что вам памятник поставят благодарные потомки?

— Не хами мне, детка, — Гончаров поставил стакан на стол.

— Я вам не детка, — отрезала Рита. Она бросила в чай еще две дольки лимона и вдохнула приятный запах. От страха не осталось и следа, только злость на себя и на этого старикашку, что возомнил себя вершителем судеб этого мира, и ее судьбы в том числе. Да с какого перепуга???

— Дура ты, — с каменной рожей отозвался Гончаров, — и сиськи у тебя маленькие. Ты что творишь, вообще соображаешь?

Он крутанул нож на столешнице. Тот завертелся волчком, бело-зеленые полоски рукояти и блестящая сталь клинка слились в одно яркое живое пятно. Смотреть на него было неприятно, Рита хлопнула по ножу ладонью, и тот отлетел на край стола. Гончаров подхватил его и убрал в карман.

— Набрала на всех компромат и думаешь, что все можно? Люди заплатили, между прочим, за место, хорошие деньги заплатили, а ты что устроила? Дался тебе этот дом. Так дела не делают.

И она сразу поняла, о чем речь, о доме с химерой. Хотела сказать, что этот дом трогать нельзя, что его строил знаменитый архитектор, что он же построил другой прекрасный дом на Остоженке в Москве, что такие дома надо беречь и на выстрел не подпускать к ним торгашей и прочих оптимизаторов потому, что это убьет город. Гончаров следил за ней, снова снял очки, набычился, во взгляде его было столько злости и презрения, что оставалось только нахально улыбаться.

— Я тоже слежу за порядком, — перебила его Рита и отпила немного чая, что успел остыть и одуряюще прекрасно пах лимоном. — Этот дом мне нравится и я не дам его снести. Я святая?

— Шлюха ты, — ровным голосом сказал Гончаров, — и бизнес у тебя грязный. И уважения к старшим нет. Вдвойне плати.

Рита приподняла удивленно брови и принялась разглядывать свой маникюр.

— Это порядок или беспредел? Я запуталась.

— Это штраф, — пояснил Гончаров и снова полез в карманы пиджака. Достал из правого древний кнопочный мобильник с крохотным экраном, принялся нажимать белые клавиши, и те отвечали противным писком. Поднес к уху, буркнул что-то неразборчиво, отбился и принялся постукивать телефоном по столу.

— Штраф тебе за хамство.

— Квитанцию пришлите, — Рита улыбнулась еще шире. Старик перестал пугать или бесить ее, как еще несколько минут назад, он вызывал жалость