* * *

В три часа двери для посетителей закрылись, чтобы дать время служащим подготовиться к вечернему VIP-приему с коктейлями и первой ночи двухдневного аукциона. Все мы переоделись в привезенные из дома вечерние костюмы. Я надела то же черное платье, которое носила на всех приемах в продолжение последних десяти лет, — строгое, классического покроя. Ничем не примечательное. Я была служащей. Предметом обстановки.

— Выглядишь потрясающе, — объявил Оуэн, целуя меня. Ничего не скажешь, он почти такой же ловкий лгун, как я. Хотя, можно сказать, действительно прекрасно смотрелся в смокинге.

Одесса вплыла в комнату, как богиня. Жесткие синие глаза смотрели из рамки черной туши. Белоснежное платье от Эрве Леже льнуло к ней, как бинты к мумии. Мы приветствовали друг друга с великодушным снисхождением: она жалела меня, потому что украла моего бой-френда. Я жалела ее, потому что она его получила.

Ровно в пять сорок пять Бертрам появился в вестибюле и хлопнул в ладоши. Весь штат: эксперты, помощники аукционистов, младшие клерки, повара и официанты выстроились в ряд — армия, готовая к генеральской проверке.

Появилась ли в его походке некая упругость? О да.

В шесть двери распахнулись, и в восемь раздался первый удар молотка, возвещающий о начале аукциона.

Я вернулась в выставочный зал помочь ювелирным леди убрать выставку. Все сейфы были открыты, и мы дружно работали, смеясь и болтая, перенося драгоценности из" стеклянных витрин в выложенные бархатом ящики передвижных сейфов. Я бродила по залу, переходя от одного сейфа к другому. Помогая. И незаметно подменяя драгоценности сделанными мной копиями. Из одного кармана платья в другой. Миг — и подделка заняла свое место в сейфе.

Примерно четверть аукциона была уже позади, и Бертрам успел утроить цену каждого лота. Я попросила швейцара вызвать такси.

— Куда это ты? — спросил возникший ниоткуда Оуэн.

— По-моему, я чем-то отравилась.

— Хочешь, попрошу Майкла отвезти тебя?

Я покачала головой и поцеловала его в щеку.

— Не стоит. Тут полно такси. Иди в зал. И позвони мне утром.

— А что будет с приемом?

— Иди и повеселись за меня. Ты это заслужил.

— Мне будет недоставать тебя.

— Мне тоже. Веди себя прилично, — пошутила я.

Оуэн захлопнул дверцу такси и дал водителю мой адрес. Заурчал мотор.

— Перемена планов, — сказала я.

— Вот как? Куда вам, мисс?

— Вокзал Ливерпуль-Стрит, пожалуйста.

Я ни разу не оглянулась.

Полчаса спустя мы оказались у людного железнодорожного терминала, служащего связующим пунктом для поездов северного направления на Норидж и Гатуик.

— Носильщик понадобится, мисс?

— Нет. Справлюсь сама.

Я вошла в здание вокзала, отыскала туалет, переоделась в деловой костюм и оставила новенький чемодан без монограмм и внешних примет в камере хранения. Потом спустилась на эскалаторе в метро и вернулась в город.

Прием в «Савое» только начинался.

Поздней ночью, к тому времени когда я добралась до Хитроу, последний самолет на Лазурный берег давно уже был в воздухе. Я выспалась в отеле «Мариотт» и успела на первый субботний рейс. Перед вылетом я сделала два звонка с новехонького английского сотового, купленного специально для этой цели. Высадившись в марсельском аэропорту, я сделала еще один звонок, теперь уже из автомата, воспользовавшись обычной, приобретенной в книжном киоске карточкой.

Потом, уже на стоянке, я положила сотовый под переднее колесо «мерседеса» и ездила взад-вперед, пока на бетоне не осталась бесформенная лепешка из черной пластмассы и маленьких серебристых деталей, которые я разбросала по стоянке парой хороших пинков.

Вот и все.

Я ехала на ферму со всей возможной скоростью и, добравшись, немедленно включила телевизор. Со дня взрыва телевизионщики и репортеры стали частью жизни «Баллантайн и К°», и я знала, что сегодняшний, второй день аукциона будет особенно оживленным.

Я сварила кофе. События только разворачивались.

Бойкая молодая женщина, стоявшая перед нашим зданием, что-то оживленно говорила в микрофон. Я ее знала. Алисон Портер, одна из репортеров «Скайуорд телевижн».

— Рано утром в Скотленд-Ярд, — продолжала она, — позвонил неизвестный, заявивший, что некоторые вещи из ювелирной коллекции принцессы Арианны украдены. Мы обратились к мистеру Эндрю Гарднеру, директору ювелирного отдела «Баллантайн и Кº». Здравствуйте, мистер Гарднер. Добро пожаловать в «Скайуорд».

— Спасибо, мисс Портер.

Эндрю был бледнее обычного, а длинная выдающаяся вперед верхняя губа нависала над нижней, как у черепахи.

— Это правда? Я имею в виду ограбление.

— К сожалению, да. Пока что мы сумели определить, что приблизительно двенадцать вещей из коллекции заменены подделками, кстати сказать, очень тонкой работы. Разумеется, это еще не говорит о том, что при осмотре мы сами не выловили бы фальшивки, независимо от того, был ли звонок или нет. Мы подтверждаем подлинность каждой вещи до и после каждого показа.

— Какова их цена?

— Свыше двадцати пяти миллионов фунтов. Минимум того, сколько они принесли бы на аукционе. Вполне вероятно, что истинная стоимость была бы в два-три раза больше.

— Хотите сказать, что они могли бы уйти за семьдесят пять миллионов фунтов?

Эндрю кивнул:

— Вполне возможно. Большинство камней были цветными, очень редкими бриллиантами.

«Спасибо, миссис Фуллертон, за ваши цветные камни, особенно те, огромные розовые, желтые, зеленые и светло-светло-голубые сапфиры, которые ваш ювелир выдал за цветные бриллианты и, несомненно, содрал с вас двойную цену».

— И что вы собираетесь делать? Отменить аукцион?

Эндрю снова покачал головой и объявил со всем убеждением, на которое был способен:

— Нет. Нет, столь решительные меры не потребуются. Остальная коллекция в целости и сохранности. Подделки изъяты, и все изделия, как я уже сказал, проверяются нашими экспертами.

— Значит, аукцион продолжится?

— Совершенно верно. Сегодня в восемь.

— Простите, мистер Гарднер, одну минуту. — Она подняла руку и плотнее прижала к уху наушник. — У меня потрясающие новости. Да. Да.

Алисон улыбнулась и посмотрела в камеру.

— Мне только что сообщили, что драгоценности найдены.

Эндрю вскинул брови.

— Что за прекрасная новость.

— Мы связались с нашим коллегой, Марком Галифаксом. Марк, вы нас слышите?