Наконец ритуал омовения был окончен, и Вулф поднялся в лохани, основательно залив водой пол. Вытерся. Мокрое полотенце последовало за рубахой на пол. Как был голый, он подошел к Кимбре и коснулся ладонью той щеки, которая пострадала меньше.

— Тебе нужно отдохнуть.

Это был голос мужа. Ее мужа, Вулфа Хаконсона. Это были его глаза, полные заботы и… опасения? Кимбра заглянула в них, ища отражение огня и льющейся крови, боли и смерти, жажды справедливости и мести.

Вулф Хаконсон. Он победил в честном бою, хотя вышел один против троих. Этим он подтвердил свое право на власть, и теперь уже никто не посмеет его оспаривать. Но главное, он остался в живых. Он даже не был ранен. Они все еще были вместе.

Кимбра взяла руку мужа — ту самую, что недавно держала меч, — и по очереди коснулась губами каждой костяшки. Повернула ее, коснулась кончика каждого пальца, а потом надолго прижалась губами к жесткой ладони, покрытой бугорками мозолей.

Когда она снова подняла взгляд, глаза Вулфа были полны надежды. На что он надеялся? Чего ему не хватало сейчас, и час победы, в час торжества? Ответ пришел сам собой. Вулфу нужно было знать, что ее не оттолкнуло от него то, свидетелем чему она стала, что все между ними осталось прежним. Он надеялся, что она примет его таким, как он есть. Он лишь казался неколебимо уверенным в себе, но, как и каждый человек из плоти и крови, знал моменты сомнений и колебаний. Он нуждался в том же, что и она: в одобрении и поддержке близкого человека. Это была та сторона его натуры, которую, быть может, не дано было видеть никому, кроме нее.

Кимбра ощутила, как душу ее заполняет нежность, и переплела свои пальцы с пальцами мужа, заново изумляясь тому, как непохожи их руки. Ее, маленькая, терялась в широкой ладони Вулфа, она была узкой, белой и нежной на фоне его загорелой обветренной кожи и крепких жилистых запястий, способных с легкостью удерживать меч. Его пальцы умели стискивать горло врага, но они же могли прикасаться легко, как крылья бабочки.

Приподнявшись на цыпочки, Кимбра потянулась к губам мужа и заставила их раскрыться, щекотно трогая языком. В груди Вулфа родилось беззвучное рычание, он попытался обнять жену, но она поймала его руки за запястья и, не выпуская их, начала подталкивать его к постели. Вулф подчинился, не отрывая от нее взгляда.

Принудив его усесться мягким нажатием на плечи, Кимбра отступила на шаг. Она была в сильнейшем напряжении и боялась, что вот-вот начнет дрожать всем телом. Однако важнее всего была отчаянная потребность рассеять опасения мужа, делом доказать, что все у них в порядке, и заодно отпраздновать победу, принести судьбе дар за то, что они все еще вместе.

Сняв платье, Кимбра какое-то время держала его перед собой, прикрываясь. Потом разжала пальцы. Тонкая ткань соскользнула по телу, открывая округлости грудей с уже напряженными сосками, тонкую талию, стройные бедра. Когда платье упало к ногам, Кимбра переступила через него, тряхнув головой, чтобы волосы полностью скрыли тело.

Эта маленькая сценка вызвала у Вулфа живой отклик. Проследив за ее взглядом, он улыбнулся так, как улыбался нечасто — открытой мальчишеской улыбкой. С ней он был моложе, мягче, добрее, в нем не оставалось ничего от варвара с окровавленным мечом в руке. И хотя Кимбра знала, что это не так, она засмеялась, когда Вулф заметил:

— Женщинам проще, их желание не столь очевидно.

Только не для них самих, подумала Кимбра, опускаясь на колени. Она провела ладонями вверх по его лодыжкам, икрам, бедрам, радостно удивляясь тому, как все это бугрится мышцами и как отзывчиво на прикосновение. Волоски росли так густо, что ноги казались покрытыми ровной темной шерсткой. Подумав так, Кимбра ощутила горячую волну внизу живота. Она нажала ладонями, предлагая Вулфу развести колени.

— Ну и чудесно, что у мужчин все так очевидно…

Кимбра наклонилась вперед, позволив волосам упасть Вулфу на ноги и скрыть от его взгляда то, что она делает. В считанные секунды он застонал сквозь зубы и снова попытался привлечь ее к себе.

— Позволь мне! — взмолилась Кимбра.

После короткого замешательства Вулф откинулся на постель, заложил руки за голову и сплел их там, чтобы не поддаться желанию прекратить любовные игры и взять Кимбру немедленно. Позади было три дня празднества и четыре дня охоты. Неделя! Целая неделя прошла с их последней близости. Желание было почти неуправляемым, он изголодался по женщине, как волк. Он желал оказаться в горячей, шелковистой и влажной глубине ее тела и ощутить упоительные спазмы разрядки. Но в то же время хотелось, чтобы она продолжала, и Вулф готов был терпеть эту сладкую муку, даже если это его убьет. Неожиданная и смелая ласка Кимбры не просто возбуждала, она будила страсть без меры и границ. Пот градом катился по коже, дыхание стало частым и хриплым, мышцы на руках, груди и животе судорожно подергивались. Когда он понял, что больше не выдержит ни секунды, Кимбра вдруг отодвинулась и вот уже была рядом с ним в постели.

— Как все-таки странно, что я могу прикасаться к тебе, когда захочу и как захочу! Ты такой могучий, такой громадный и все же ни разу не причинил мне боли. С тобой я чувствую себя хрупкой, беззащитной, но это приятно, потому что я знаю — мне нечего опасаться. — Кимбра потянулась рукой вниз и несколько минут ласкала мужа, потом подвинулась так, чтобы оказаться сверху. — Мне нравится и так, и эдак… — произнесла она задумчиво и засмеялась, посмотрев на его заострившееся лицо. — Когда сверху ты — это чудесно, потому что я полностью в твоей власти и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Но иногда приятнее самой задавать темп. Я все думаю, в какой позе бывает острее и слаще… но никак не могу решить!

— А ты не торопись, — сказал Вулф сквозь зубы. — У нас впереди вся жизнь!

Кимбра приподнялась на подушке и устремила взгляд на мужа. Он спал — наконец-то. Его выносливость потрясала воображение, он был ненасытен, этот Вулф Хаконсон. В ее теле еще не угасло эхо наслаждения, которое он дарил ей раз за разом, снова и снова.

Кимбра придвинулась ближе и провела кончиком пальца по его губам. Он был само совершенство, образчик мужской красоты. Более того, душа у него была под стать телу, мужественная и прекрасная. То, что ее любит такой мужчина, наполняло Кимбру гордостью. Она и не думала, что можно быть настолько счастливой.

Едва задремав, она была разбужена громким бурчанием в собственном животе и внезапно вспомнила, что в последние несколько дней едва прикасалась к пище. От этой мысли голод только усилился.

Нужно срочно перекусить, иначе через полчаса она начнет глодать спинку кровати!

Как бы ей ни хотелось выбираться из теплой постели, она все же это сделала. Набросив платье, на цыпочках, чтобы не разбудить спящего мужа, Кимбра приблизилась к двери, бесшумно ее открыла и занесла ногу через порог.

— Куда это ты направилась?

Оклик заставил Кимбру качнуться назад, и только это помешало ей опустить ногу прямо на поднос, заботливо оставленный за дверью. Только Брита могла предвосхитить ее желание. Кимбра мысленно рассыпалась в благодарностях, поднимая поднос. Он был так тяжел, что едва не выпал из рук. Она повернулась.