Если запорожские казаки, желая напасть много столетий позже на турецкие берега, перетаскивали свои «чайки» из системы Днепра в Азовское море, то делали они это потому, что проскользнуть Керченским проливом незаметно было все же легче, чем устьем Днепра. Поэтому перебрасывать флот посуху в Днепр, чтобы иметь больше шансов попасться, — совершенно нелепое предположение Вернадского.

Не забудем и того, что если флот тьмутороканцев направился на север в далекий обход, то неужели тьмутороканские греки не знали, в чем дело, и не известили Царьград? Об этом, конечно, Вернадский не подумал, да и не в состоянии подумать. Но вот руссы под Царьградом. «Если бы руссы немедленно штурмовали город, — пишет Вернадский, — они, вероятно, взяли бы его… но вместо этого они стали грабить богатые дворцы и монастыри за стенами города».

Как жаль, что профессор Вернадский не был в войске руссов, — он научил бы их стратегии и тактике IX века и во всяком случае, как штурмовать Царьград. К сведению профессора Вернадского: Царьград был окружен огромной высоты и толщины стенами, Такие стены можно было пробить таранами, только работая целыми неделями. Что же касается до штурма, то неужели профессор Вернадский думает, что руссы везли за тысячу километров штурмовые лестницы, или что их можно сделать за несколько часов?

Мы знаем другое (и достоверно!): руссы вели с одной стороны подкоп, с другой насыпали вал в уровень со стенами, с которого они намеревались проникнуть в город. Понятно вам это, профессор Вернадский? Наши предки летать не умели и не были настолько «умны», чтобы голыми руками штурмовать такую крепость.

Далее Вернадский, со слов А. А. Васильева, утверждает, что патриарх Фотий спешно организовал милицию[111], чтобы защитить город. Вряд ли это могло быть так, ибо: 1) Фотий был патриархом, а не военачальником, 2) в двух своих речах он ни слова не говорит об организации милиции, 3) в городе и без него были военачальники, о чем мы знаем из летописи и речей Фотия, 4) паника в городе была такая, что даже военачальники ничего не делали с перепугу, что мы знаем из речей Фотия.

Фотий говорит только о том, что он собственноручно нес по стенам города ризы Богоматери во время всенародного молебствия. Ни о каком погружении риз в море, ни о буре, разметавшей корабли руссов, он не говорит ни слова. Да и как могла буря разбросать суда, если они находились внутри Босфора, т. е. в спокойной гавани? Вернадский не смог отделить исторической правды от религиозной легенды.

Наконец (здесь Вернадский превосходит самого себя), руссы были атакованы византийским флотом, понесли тяжелые потери и только несколько их ладей спаслось!

Фотий, бывший свидетелем событий, говорит о том, что руссы сняли осаду по неизвестной причине и уехали, о битве греков с руссами он не говорит ни слова. Ни слова не говорит и так называемая «Хроника продолжателя Георгия Амартола». Итальянские же источники в один голос утверждают, что руссы вернулись «с триумфом».

Вот анализ содержания всего 3 страниц «труда» Вернадского; на этих страничках он сделал подряд одну за другой около 20 ошибок или ложных, необоснованных предположений.

II. Да не подумает читатель, что разобранный пример — это случайная деталь. Ну, мол, увлекся и ошибся человек. Вся его работа имеет подобный же характер. Рассмотрим, поэтому, как представляет себе дорюриковскую эпоху Руси Вернадский. Этому посвящена 7-я глава (стр. 737–839), носящая заглавие «Норманны и Русский каганат».

В середине VIII столетия началась, по Вернадскому, сильная экспансия скандинавов на юг. Ни один исторический источник об этом не говорит ни слова. Выводы Вернадского, как и других ему подобных, основаны на археологических находках, датирование и принадлежность которых совершенно расплывчаты, и как источник сведений для писаной истории использованы быть не могут.

Вероятно, не позже 737 года (какая замечательная точность!), продолжает Вернадский, они открыли истоки реки Донца, разбили орду венгров и захватили Верхний Салтов. Вряд ли стоит добавлять, что никаких исторических данных, подтверждающих это, нет, все основывается на археологических данных, которые можно толковать на тысячи ладов.

Отсюда они направились, говорит Вернадский, далее, по Донцу и Дону и, «вероятно», достигли района Азова и Северного Кавказа. Этому, разумеется, никакого подтверждения нет.

Таким образом, заключает Вернадский, норманны контролировали водный путь Донец — Дон задолго до открытия Волжского и Днепровского путей. Никаких весомых доказательств для подобного утверждения нет. Наконец, если какие-то норманны достигли Азовского моря, то это не значит, что они овладели им; ведь сам профессор Г. Вернадский тоже достиг США, но означает ли это, что он их «контролирует»?

Распространение норманнов к югу, продолжает Вернадский, «затронуло судьбы не только южнорусских “асов” или “антов”, но и хазар, венгров и византийцев». Вряд ли стоит добавлять, что ни в русских, ни в хазарских, ни в венгерских, ни в византийских источниках о борьбе с норманнами этих народов нельзя найти ни слова[112].

После сложной борьбы, продолжает наш историк, хазары прервали дорогу Донец — Дон к югу и «Шведско-Русская держава в области Азова стала клониться к упадку». Конечно, об этом упадке история решительно ничего не знает.

Потерявши дорогу по Донцу — Дону, норманны, говорит Вернадский, нашли дорогу на Днепр.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что норманны не могли обойти всю систему Днепра вокруг, нигде ее не коснувшись, ведь Днепр с его притоками находится поперек дороги из Скандинавии к Азовскому морю. Вернадского нисколько не смущает, что ни один источник не говорит о «варягах», «норманнах», «шведах» и т. д. в районе Азова. Мы можем только подозревать здесь руссов. Но дело в том, что эти руссы были славяне, а не шведы, т. е. германцы. Никогда и ничего шведы не образовывали в районе Азова. Могли быть только единичные случаи найма вообще скандинавской военной силы, но не более. Вообще, образование какой-то шведской державы за 1000 км от родины без скандинавских женщин и детей — какая-то кошмарная нелепость.

Итак, о «Русском каганате», мы, следуя Вернадскому, не имеем ни одного факта, достойного доверия. Чувствуя слабость своих позиций, Вернадский обращается к тому, что, мол, миграция с севера должна была быть. Он ссылается на то, что около начала нашей эры готы эмигрировали из Скандинавии и пробились до черноморских степей. Это верно, но верно и то, что это было переселение всего племени, а не военная поездка группы мужчин; наконец, готы оставили многочисленные следы своего переселения в виде исторических и археологических документов. А вот инвазия норманнов 500 лет спустя, т. е. с гораздо большим вероятием сохранения их следов, не оставила никаких следов! Единственное разумное объяснение этому необычайному явлению: самой инвазии не было.