Читаю доклад долго и не спеша. Поняв, что все равно больше нам ничто не светит, а только. Поэтому остановился, посчитал страницы – это перед всем классом-то – и решаю тянуть на весь урок.

Благо, что все заметили, что Натали Сергеевна в неадеквате, и тоже чуть расслабились, но не шумят, дворяне мы или как, не плебеи же необученные.

Я сам делаю пространственные паузы, временами просто замолкаю на долгие минуты. Все вопросительно смотрят на меня с недоумением, но после моего жеста – палец к губам – все понимают ситуацию и продолжают сидеть тихо как мыши.

Они все еще не оправились и боятся, вдруг Натали Сергеевна очнется ото сна и им всем придется отвечать и отвечать, а это гарантированная низкая оценка. Натали Сергеевна лично гарантирует, если что.

О как, они еще ничего не знают. Так и просидели.

Под конец я просто встал и оперся о кафедру и даже не читал доклад совсем, забил на это дело, короче – а кому оно надо.

Пробил колокол, и Натали Сергеевна очнулась: «А, дочитал?». «—Да нет, – говорю, – еще осталось немного». Она подозрительно посмотрела.

– Ну ладно, оставим на следующую неделю. Все, все свободны, Вилесс, останься, тебе задание будет, – и это все приказным тоном.

Все, тихо шушукаясь и глядя на меня сочувственно, сваливают из класса. Когда все уходят, она, прохаживаясь по рядам, потом идет к двери, выглядывает и даже сама закрывает на ключ. Потом подходит ко мне и начинает целовать, приходится отвечать, все больше и больше и глубже, но наконец она, с большим, правда, трудом отстраняется и садится.

– Нет, нет, сегодня ничего, я еще не готова, прости, – это на мои действия, вроде, продолжения к… – Понимаешь, я всю ночь не спала, – она начинает рассказывать.

Я вопросительно смотрю, хотя ответы я уже получил или почти получил.

– Не знаю что со мной. Такое, такого никогда не было, мне хотелось петь вчера, да и сегодня еще тоже, – хмурится. – Ничего не хочешь мне сказать? – смотрит откровенно подозрительно и чуть нервно поводя плечами. – Как ты это делаешь?

– Что делаю? – делаю я невинное, простоватое лицо.

– Ну вот так, что мне с тобой хорошо, и я все время, в общем. Ты видишь? Тебе стоит меня позвать и все, я пойду, куда позовешь, понимаешь? – она опять немного нервно начинает смущаться.

Я киваю головой в ответ.

– Вот-вот, но ты не зовешь, другой на твоем месте уже бы воспользовался мной… в корыстных целях, – рубит, на что-то решившись. – Слушай, а может, у тебя девушка есть…, а, ну да, была. Ты говорил… – продолжает свой монолог. Кто не скажешь, ну и ладно, – она машет рукой. – Слушай, расскажи, как ты это делаешь.

– Да что я делаю? – Я ее все же не совсем понимаю пока.

– Ну это, даришь счастье вот, – решается она сказать.

Ничего не понимаю: или она не отошла, что похоже, или у нее едет крыша – а мне что делать сейчас?

– Ладно, иди, все, иди, у тебя собрание, и больше сегодня не приходи. Ну, если только… – она тянет по-заговорщицки.

– До свидания, Натали Сергеевна, – я сразу быстро ретируюсь.

Фух, ушел, кажется… Во, блин, попал, это что же я вчера ей сделал такого, если еще и сегодня она не в себе. Вроде, не сумасшедшая, но очень-очень близко. Надо пойти на собрание и в аптеку – а какое уже собрание? Вон все уже по домам пошли, ну и ладно, и хорошо даже.

В аптеку решил пойти на рынок, это здесь рядом, если что.

Там где работает… га-га, это я про дворянина, хозяина аптеки, – смешно сказал. «Дворянин работает» – это как «паровоз полетел», чисто теоретически, да, может и быть, под откос, например, это и дворянина касается.

Короче, где хозяин – отец Марти, моей одноклассницы, и ближе мне туда сейчас, и выбор должен быть побольше, центр как-никак, хоть и второго круга нашей столицы Эцугале.

В аптеке никого уже из посетителей не было, но она еще не закрывалась, пока рано. Она допоздна, видимо, работает. В зале была только молоденькая продавец. Сделал скидку на возраст Витоли, ну, тогда и не сильно-то, видимо, и молоденькая, лет под 30 где-то, для Витоли так уже и совсем не очень.

Продавец, видимо, скучала и, когда я зашел, стала меня в…, нагло рассматривать. Я ее, она меня, вот так и стоим с ней и переглядываемся.

Я, если честно, был первый раз в таком месте.

Честно скажу, против наших аптек – убого или даже прямо убогонько. Во-первых, очень много серых, совсем не ярких упаковок, с надписью просто от руки, и где типография, газеты же выпускают, вроде. Потом много всяких резиновых изделий, ими целый угол занят: трубки, грелки и прочее.

Когда мы насмотрелись вдоволь друг на друга, она спросила наконец – блин, сервис – я фигею:

– Мальчик, что-то хотел?

Э, я как-то опешил, вроде, я не такой и маленький уже.

Хотел сначала обидеться, нахамить, потом решил, а зачем, я же по делу – и начинать с хамства. Кто меня умным назовет после, хотя она первая начала – или это так вежливо здесь.

Говорю: «Да». Краткость – сестра таланта.

– И что хотел, мальчик?

Неужели и правда я такой молодой и несерьезно выглядящий? Обидно-то как.

– Лекарство, – говорю. Лаконизм – наше все, и терпение там рядом.

– Какое вам лекарство и для чего? Описание есть, рекомендация или что-то конкретное? – уже делает более заинтересованное лицо.

– Да, – говорю, – нужен флакон, можно не один.

– Э, – она зависла, – флакон, не один. Вы знаете его цену?

– Знаю, – киваю в ответ, – но мне надо просроченное лекарство.

Она понимающе улыбнулась. Вот зараза, я же говорил.

И начала:

– Понимаете, я вам дам, но вы понимаете, нет гарантии, что оно подействует, мальчик. При таких болезнях надо обязательно действующее. Понимаешь?

Я сначала не понял, а потом чуть не засмеялся.

Она решила, что я этими болезнями чисто мужскими и мне нужно лекарство, но денег у меня, видимо, нет. Привет, плебейки.

Я улыбаюсь:

– Девушка, мне не надо лечиться. Мне нужно несколько просроченных флаконов.

У вас есть? – А то опять заведет шарманку.

Она и завела:

– Ну вы же понимаете, что оно не будет действовать, это же энерджазинов лекарство и оно строго по сроку действует.

– Мне пойдет, девушка, – убеждаю ее. – Есть, или мне в другое место, может, пойти? – начинаю ее провоцировать, а то забодала уже своим апломбом, честное слово. Я покупатель, в конце концов, или кто здесь.

– Хорошо, подождите, – наконец сказала.

Она порылась и выставила мне три флакона.

– Один, два и три дня просрочки. – Показывает на каждый по очереди пальцем. – Такое пойдет? – у меня спрашивает. – Вот, брать будете? – чуть грубовато сказала и стянула их в кучу, иронично скривив губы.