– Ну, хватит! Дослушаем бред, которыймама невесть зачем придумала, и уедем отсюда.

Денис вновь включил временно приостановленныйдиктофон, и Нина Олеговна продолжала сыпать обвинениями.

Вдове очень хотелось увековечить память мужа,и она решила выпустить диск с его песнями, рассказав всему свету, что рок-певецМалыш и Константин Львович Пронькин – один человек. Нина Олеговна понимала:ни дочери, ни зять не обрадуются ее решению, и тайком обратилась взвукозаписывающую студию. Работа пошла быстро, но Софья с Лидией узнали опланах матери. Разгорелся скандал, и дочери заявили родительнице:

– Папа сошел с ума, а ты емупотворствовала. Он умер, ему уже все равно, а выпуск диска больно ударит понашей репутации, прекрати немедленно.

Нина Олеговна отказалась, но дочерипригрозили:

– Объявим тебя сумасшедшей, – и матьиспугалась: она прекрасно представляла, на что способны ее «безупречные девочки».

С того дня вдову практически никогда неоставляли одну. Лида уволила из дома прежнюю прислугу, которая служила вособняке не один год и была предана хозяйке. Теперь комнаты убирали молчаливыетайки, а на кухне командовала эстонка Кристина, великолепно говорящаяпо-английски и знавшая по-русски всего два слова: «да» и «нет». Даже садовниковзаменили таджиками, и побеседовать с ними Нина Олеговна не могла.

Ближе к весне дочери сначала намеками, а потомпрямо предложили матери переписать на них всю собственность: банк, дом,участок, денежные вклады. Лидия использовала в беседах такой аргумент:

– Мамочка, ты не имеешь нужных знаний ине можешь руководить сложным финансовым организмом, а нам хлопотно бегать ктебе по каждому поводу за подписью. Если хочешь оставаться юридическойвладелицей, пожалуйста, но выдай нам генеральную доверенность!

Соня била на эмоции:

– Мамулечка, тебе надо развеяться, забытьо проблемах, теперь мы стоим у руля, наслаждайся садом, пиши новую пьесу кпервому января. Кстати, нам нужна генеральная доверенность!

Сестры приводили разные аргументы, но ихразговоры в конечном итоге сводились к одному: к бумаге, заверенной подписью.

Но Нина Олеговна отлично помнила о судьбекороля Лира, поэтому коротко отвечала:

– Нет, Константин Львович отдал дело мне,а я уважаю волю мужа.

Спустя некоторое время дочери неожиданнорешили затеять ремонт особняка и объявили вдове:

– Через неделю мы переедем в «ВиллуБелла», тебе же там всегда нравилось! Мы хотим, чтобы ты не испытывала никакихнегативных эмоций.

Нина Олеговна испугалась: похоже, дочери хотятот нее избавиться. Пронькина стала следить за домашними, говорила после ужина:

– Голова болит, пора спать, – идемонстративно уходила в свою спальню, но примерно через час на цыпочкахкралась по коридорам особняка, подслушивала, подсматривала и выяснила весь пландочерей.

Он выглядел так. Через несколько дней послетого, как Пронькины переберутся на «Виллу Белла», Нину Олеговну одурманятснотворным и увезут на инвалидной коляске в Ларюхино, где и убьют из пистолетавыстрелом в лицо. Непосредственным исполнителем должна стать Соня. Чтобыобеспечить себе алиби, дочери расскажут в милиции историю о похищении матери.Якобы им позвонил мужчина, потребовал открыть сейф и принести на лужайкудрагоценности Нины. Если криминалисты обнаружат на месте преступления следыпребывания Софьи, дочь даст разумное объяснение: она действовала по приказупреступника. Уголовник якобы очень хитер, он пригрозил раскрыть некие семейныетайны, и Пронькины ему подчинились. Желая получить бриллианты, мерзавец путалследы. То он велел Лиде отдать комплект официантке Светлане, то приказывалВадиму забрать брюлики и отнести их в элитный ломбард. Версию о похищении нужносообщить следователям лишь тогда, когда они усомнятся в простом ограблении.Лидия и Софья очень надеялись, что еланские борцы с преступностью не являютсясуперпрофессионалами. Ну откуда у ментов из небольшого городка возьмется опытраскрытия хитрых преступлений? В Еланске, скорее всего, простые дела:сели, выпили, схватили ножи, которыми кромсали колбасу, и убили друг друга.Голос Нины Олеговны внезапно стал пронзительно-звонким:

– Вот почему дочери так хотели уехать всанаторий. И то, что не ошибаюсь в отношении их намерений, я поняла, когдаувидела отсутствующую на балконной двери ручку в моем номере. Все ясно, этосделали, чтобы несчастная мать в момент нападения не сбежала через балкон. Ужпростите, Лидия и Софья, но всякий раз, когда вы лицемерно-ласково желали мнеспокойной ночи, я открывала выход на опоясывающую здание лоджию при помощиманикюрных кусачек. Я не могу спать в духоте.

– Просто невероятно, – прошепталаЛида, – господи, мама сумасшедшая! Поверьте! Наверное, после смерти отца унее развилась шизофрения.

Денис не стал выключать диктофон, он прибавилзвук, и голос Нины Олеговны легко перекрыл речь дочери:

– Когда люди услышат эту запись, я ужебуду мертва. Почему я не пошла в милицию, не рассказала о планах, которыестроили коварные дочери, не уехала жить за границу и вообще ничего непредприняла? Жизнь без Константина Львовича потеряла для меня смысл, и я дажеблагодарна Софье и Лидии, решившим убить меня. Через несколько суток послесмерти моя душа отправится искать душу мужа. Мы снова будем вместе. Господьдобр и справедлив, он разрешит нам соединиться в вечности и простит мнепоследний грех. Но убийцы Константина Львовича должны быть наказаны, какбожьим, так и людским судом.

Я сделала эту запись и отправила ее вгазету. Когда-то в юности я совершила много ошибок, а мой отец в сердцахпроклял меня на иконе. Олег Серафимович скончался, так и не простив меня, и ядолгие годы ощущала на плечах груз отцовского гнева. Помня о своей глупойюности и моральных мучениях в зрелости, я пыталась воспитать детей правильно. Я нехотела, чтобы девочки повторили мои ошибки. Но, видно, у каждого своя Голгофа.Я в свое время потеряла голову из-за любви к Константину и, ослепленнаястрастью, повела себя недостойно. Нет мне оправдания, но все же в истоке моихпоступков лежала любовь. Чем руководствовались Софья и Лидия, убив отца, апотом мать? Больше всего на свете они боялись потерять реноме и деньги.Я прощаю дочерей за свое убийство, но проклинаю их за смерть Константина.Мое завещание будет прочитано в день рождения моего покойного, горячо любимогомужа. Прощайте.

Из диктофона раздалось тихое попискивание,потом послышался хорошо поставленный баритон мужчины, привыкшего к частымпубличным выступлениям: